Фридрих Антонов - Александр Македонский. Становление

Вот вам известный и мудрый Платон!
А вот изречение – истинно, в тон!

«Варвары все – это наши враги!
Они всей природой своей созданы,
Чтоб быть для эллинов – рабами!
И мы естественно должны,
Как с богом данными врагами
Непримиримо воевать
И беспощадно убивать!

И наша ненависть священна!
Она естественна для нас…»
Ответьте честно: Was ist das?
По-моему, нацизм чистейший!

Хоть изречение в стихах,
А потому, оно примерно.
Но вот изложено всё верно!
И передано не за страх,
За совесть, вы уж мне поверьте.
Ну, а не верите – проверьте!

И это вам не Йозеф Гебельс!
Две с половиной тем словам!
То Древней Греции законы
И не дай бог такого вам.

Все те слова сказал когда-то
Нормальный грек, четвертый век,
Философ, умный человек!

А вот другой великий грек.
И тоже умный человек,
Сам Аристотель Стагирит.
И не разбойник, не бандит.

И то не Мюнхена пивнушки,
Когда боролся там за власть,
А позже, канцлером в Рейхстаге,
С трибуны ненависть и страсть
Распространял наш бравый фюрер,
Уже имея эту власть.

Всё это, милые, – в Трактате!
Умно, научно говорил!
К тому ж ещё и очень дельно…
(Он это там – наворотил!)
«О государстве»… Почитайте…
Что? Почитали? Отрезвил?

«Все варвары самой природой,
Рабами грекам созданы.
Они для нашего народа —
На услужение даны.
Они должны на нас работать,
А мы должны повелевать,
Наказывать всех нерадивых,
А если нужно – убивать!»

Это расистское ученье
И неприкрашенный нацизм
Царили в греческом сознании,
Такой вот – «маленький цинизм»!
И вызывал он в душах греков —
Тот стопроцентнейший нацизм.

И он царил тогда у греков,
Меж миром греков и иным,
Другим, не греческим. Потеха?
То не потеха, то – «Стена!»
Или иначе скажем – «Пропасть»,
Что всё равно – цена одна!

В таких условиях суровых,
Противу мнений, Александр
Возглавил новое ученье,
Уйдя за Граник, за Скамандр 15 15 Речки в Малой Азии. На Ганике была первая битва Александра, а Скамандр протекал близ Трои. .

Он там приветствовал иное
Взаимодействие людей,
Назвав его, как гомонойя —
Единство разума людей!

И среди множества народов,
Уйдя от рассовых идей,
Он жестко пресекал уродов —
Любимцев рассовых цепей.

А Аристотелевы мысли…
(Прочтите всё ж его трактат!)
В котором гений Аристотель…
И был же вроде – демократ…
Там выдавал такие «перлы»,
Не просто, так вот, напрокат…
Он поучал там Александра.
Он там – от рабства адвокат!

И поучал там очень дельно,
Как государство создавать!
В натуре думал «обкатать»
Свои «идеи» за Скамандром.
Да был отвергнут Александром,
Когда пошёл за Бычий Брод, 16 16 Здесь условно, чисто поэтически, за границу с Азией взят Босфор, а не Гелеспонт, через который переправлялся Александр.
Не взяв его с собой в поход.

Как обращаться им с рабами…?
Умно, научно поучал:
«Да, как с животными скотами!»
При этом мудро добавлял,
Дескать работать все должны,
Но мы должны – повелевать!
А те – лишь только исполнять.

«Рабы – это скот, их как диких зверей,
Держать нужно лишь для работы.
Их можно наказывать и убивать.
Без гнева! Без слёз! Без заботы!»

Вот так-вот любезнейший наш Стагирит
Без хитрых лакун и изъятий звучит.
Не слишком дословно и строго наверно,
Но вот, в основном и по замыслу, верно.

А вот Александр – принял общность людей,
Разведенных прежде по расам,
И он осознал, что их разум един,
Присущ он и грекам и парсам.

Но каждый из них ценит только своё!
И только различия сеет:
«Мы, греки! Мы, греки! А это они!
Вы гляньте-ка! Овцами блеют!»

А это – мы, персы! (Одно только – Мы!)
Красивые, сильные персы!
А это не наши – чужие они!
На этом и царствуют «Ксерксы»!

Нацистские бредни, мы в наши года
Успели познать – это наша беда.
А древние нормой считали ту жизнь!
И слова такого не знали – нацизм.

Столетья прошли чередою с тех пор,
А это зловоние живо и ныне!
Но он среди первых когда-то решил
Убрать это всё, не оставив в помине,
Ни спеси племён и ни славы царей…
Ни местных пиявок, ни злых упырей.

Не ставьте в вину неудачу ему.
Он честно своё отработал.
Прогресс человека на том и стоит,
Что кто-то, когда-то работал.

Отец его, царь македонский, Филипп,
Кривой одноглазый владыка,
Он ряд македонских племён покорил
И стал самодержцем великим.

Умный. В сражениях непобедим!
Он сильную армию сделал.
Ту, что потом и у сына его,
Будет сражаться умело.

Он постепенно подмял под себя
Всех близлежащих соседей.
Но он понимал, что поймав на капкан,
Не приручить медведей.

Он понимал, чтоб страну укрепить,
Нужно в ней связи наладить,
Он золотые монеты пустил,
По всей неуёмной Элладе.

Тут хочешь, не хочешь,
И злоба – аж в дрожь…
А деньги едины – единый платёж!

Пробовал он и культурой спаять,
Стал музыкантов, поэтов,
И драматургов к себе приглашать,
Не очень-то знаясь на этом.

Тут-то помощником верным ему,
В этом «верхкаверзном» деле,
Стал, как никто, его сын – Александр.
И действовал очень умело!

Средь драматургов, поэтов, певцов,
Трагиков и музыкантов,
У Александра имелись друзья,
С множеством разных талантов.

Был он и сам не обижен судьбой
В этом искуснейшем деле,
Он ведь ещё и умел врачевать,
Хворь исцеляя в теле.

Раны, уколы, обломки стрелы…
(Я о военном деле)
Всё это воин обязан был знать.
И медицину пришлось изучать,
По курсу, в своём ликее.

Биографы часто писали о том,
Что где-нибудь на привале,
Он часто лечил, то солдат, то друзей.
Многие то отмечали.

В деле науки и деле искусства,
Часто Филипп на него уповал.
И Александр, с его тактом и чувством,
В этом надёжно ему помогал.

Олимпиада, мать, царица,
Властолюбивая жена,
Была ещё верховной жрицей.
На Дионисиях.
Она,
Обвившись змеями, плясала
И бесновалась в кольцах змей.
От страха люди цепенели,
Филипп говаривал о ней,
Смеясь в кругу среди друзей,
Что меж собой и между нею,
Среди перин и простыней,
Боится он на царском ложе
Увидеть этих самых змей.