Вера Кушнир - Стихотворения в двух томах. Том второй

В пути не раз менялось окружение,
Среда менялась, люди и условия,
Но не менялось с Господом сближение,
Ни жажда до последних дней служения
Достойному и жертв и славословия.

Я перемену принимаю радостно
С благодареньем и надеждой новою.
И поворот пути с нерезким градусом
Толкую для себя Небесной радугой –
И знаменьем того, что обетовано.

Бог допускает саранчу –
Опустошенье.
И я тогда к Нему стучу,
Прошу прощенья.

Но вновь приходит суховей
Безводной тучей.
Бог говорит: себя проверь,
Дитя, получше.

Проверив, вновь к Нему иду,
Убрав все злое.
Так тяжело нести беду
И боль простоя!

И слышу голос: «Излечу,
Пошлю спасенье.
Воздам тебе за саранчу
Благословеньем!»

Как-то совершенно незаметно
Тянутся, бегут, уходят дни.
Вот июль прошел… Проходит лето,
Жизнь проходит, гаснет тихим светом,
Мы летим, но, к счастью, не одни!

Мы летим с другими плечи в плечи,
А порою и рука в руке.
Тени все длинней, все ближе вечер,
Нас несет вперед попутный ветер,
Словно парус легкий по реке.

Тот поток ничем не остановим.
Время создал Бог, чтобы текло.
И течет… А мы глазами ловим
Свет в окне в плену земных условий,
Но тускнеет с каждым днем стекло.

Время – поезд. Дни летят, как вехи,
Все назад, назад в глухую даль.
В мир забвенья, навсегда, навеки
Мчатся неудачи и успехи,
Мчится наша радость и печаль.

Только Тот, Кто здесь вот с нами рядом,
Только Тот, Кто делит наши дни,
Даже и холодным листопадом
Греет нас любви и дружбы взглядом,
Верностью прочней, чем у родни.

Только ради этой тесной связи,
Ради этой близости святой
Стоит жить, хранить себя от грязи
И под небом из ажурной бязи
Отыскать свой прииск золотой.

Тихий вечер. Удлинились тени.
Опустела улица моя.
Отдыхает от дневных волнений
У стола за ужином семья.

День ничем как будто не отмечен,
«Ныне» не отличишь от «вчера».
Были вкруг стола такие ж встречи,
На дворе такие ж вечера.

Все же этот день особо важен.
Праздничную подаю еду.
Чуть дрожит рука и взор мой влажен…
Это ж ведь последний день в году!

Поедим. Я приберу посуду.
Выйду в сад. (У нас ведь нет зимы).
Буду вспоминать и плакать буду,
Глядя в год, что пережили мы.

Жалко, что ушел и не вернется.
Поздний вечер, как немой, молчит.
Утром новый день нам улыбнется,
Новый год нам в сердце постучит.

Сколько их, отмеренных отрезков,
Полных треволнений и забот!
Боже, не возьми из жизни резко,
Пусть спокойным будет переход.

Пусть в такой обыкновенный вечер
Удлинятся тени, как всегда.
Дух Святой подует, как на свечи,
И погасит все мои года.

В плену часов, рабами циферблата
Мы стали с ученической скамьи.
Вихрастые девчонки и ребята
Уже считали дни-часы свои.

Считали годы чуть ли не с пеленок:
Пять с половиной, шесть, почти что семь!
И рос в семье потомок-постреленок,
В расчеты лет запутанный совсем.

Календари в расчетах помогали.
На них всегда виднелись наперед
Все выходные-праздники… Кругами
Мы обводили их, ведя учет.

Потом часы назначенных свиданий,
Биенью сердца вторя в унисон,
Пугали нас возможным опозданьем,
Или забвеньем, уносящим сон.

Часы томлений, долгих ожиданий,
Минуты счастья и блаженства миг,
Слагались в жизнь из смеха и рыданий,
Улыбок, слез, разрывов и интриг.

Дни юбилеев, бракосочетаний,
Рождения и смерти дорогих
Оставили рельефность очертаний
Неизгладимостью следов своих.

И врезалась навек на сердце дата
Сладчайшей встречи на пути земном,
Когда, признав греховность, виновато
Мы на колени пали пред Христом.

Совсем иное летоисчисленье
Мы начали с того святого дня,
Когда душою приняли прощенье
И искру от Небесного огня.

Но счет идет… Мы все еще под небом
С размеренным движением светил.
И близок день, единый на потребу,
Когда Господь нас снова посетит.

И уведет в страну совсем иную,
Без циферблатов и календарей,
И без понятий, что теперь волнуют,
Без пресловутых позже и скорей.

Утратят смысл часы, недели, годы,
И прекратится времени учет.
С надеждою на этот вид свободы,
Еще один встречаем Новый Год!

Были годы колен материнских и каш,
Безответности детской беспечный шабаш.

Были годы скакалок, мячей, пузырей,
Были годы русалок и богатырей.

Были куклы-матрешки, из листьев компот,
Были годы зубрежки, контрольных работ.

Были годы мечтаний и планов и грез.
А один год был полностью соткан из роз…

Мчались годы-курьеры своим чередом,
И делились на эры: на «после» и «до».

Старой эры года, новой эры места
Разошлись навсегда: до и после Христа!

Новых лет исчисленье с Него началось,
От второго рожденья оно повелось.

Были годы служенья для блага людей,
Были годы суженья широких путей,

Были годы рыданья, молитв и постов,
Были годы сжиганья пройденных мостов.

Были годы восходов до высших вершин,
Были годы походов до низших низин.

Были годы броженья, открытых концов,
Были годы сближенья с Небесным Отцом.

Были годы падений и годы побед,
Были годы видений и тихих бесед,

Поворотов лихих, перевалов крутых…
Я писала стихи о годах золотых,

Я писала стихи и поныне пишу,
Потому что стихами живу и дышу.

Будут годы еще впереди предо мной.
Они будут вставать темно-бурой стеной.

Они будут хрупки, словно первый ледок,
То горьки, как полынь, то сладки, как медок.

Будут старости годы, болезней, невзгод…
Будут радостей годы и будет ТОТ год…

Будет год предвкушения встречи с Христом,
Год серьезных решений настанет потом…

Мой прощальный, последний, не конченный год…
Он придет… Но зачем забегать наперед?

Моя жизнь – с препятствиями бег.
Гладкий был бы малоинтересным,
Как без слез неинтересен смех,
И без грусти песни, как не песни.