Елена Крюкова - Океан

Одежду разрывала
И ноги задирала.
А после – на снегу —
В алмазах одеяла —
Пить из грудей давала
И другу, и врагу.

Пить из грудей! – их много.
В них млеко и вино.
В крови, слепой, убогий,
Безрукий и безногий —
Всяк, от червя до Бога,
Дышал в меня темно
И полз, сосцы хватая,
И падал на бегу…

Я корчилась, святая,
На каменном снегу.

Рычали и катали,
И сапогом – в уста…

А платье разорвали
От срама до креста.

Пока ты зеваешь, соля щепотью рот,
Пока слепнями на снегу жужжит народ,
Пока на помидорину Солнца жмуришься,
Кобыла, дура, дур и ща, д у рища,
Пока безрукий водовоз свистит в свисток,
Пока тощий пес глядит себе промеж ног,
Пока грохочут булыжники-облака,
Пока держит револьвер у виска
Девчонка в мерлушке – играет, поди,
В рулетку!.. – на ней жемчугами – дожди,
На ней чернью-сканью снега висят,
У ней, как у зайца, глаза косят;
Пока… – над картошкой – пар-малахай… —

И закричу: не стреляй!.. —
не стреляй!.. – не-стре-…
…ляй!..

…и она выстрелит – и я картошку схвачу
В голые кулаки,
как желтую свечу,
Стащу у торговки с мышиного лотка, —
Принцесса, не промазала нежная рука!

Вы все прозевали
Царство, Год и Час.
С мякиной прожевали
великих нас.
Вы скалили нам
саблезубую пасть.
Вот только лишь картошку
разрешили украсть —
Горячую лаву: сверху перец и лук,
И серп и молот, и красный круг,
И масло и грибочки… – торговка – визжи!
Вон, по снегу рассыпаны монеты и ножи!
Вон, рынок бежит, весь рынок визжит!
А вон на снегу синем девочка лежит —
В шапке мерлушковой, в мочке – жемчуга,
Балетно подвернута в сапожке нога…
И я над ней – голодная – кол в рот вам всем —
Стою в клубах мороза, из горсти картошку ем!
Мы обе украли: она – судьбу, я – еду.
Украсьте нас орехами на пьяном холоду!
Венчайте нас на Царство,
шелупонь-лузга-казань:
Царевну-лебедь-мертвую, княжну-голодрань!
Стреляют… хлещут… свищут…
идут нас вязать…

Вареною картошкой…
мне пальцы… унизать…
О клубеньки-топазы…
о перец-изумруд…
Кровь на снегу… все в шапочках… мерлушковых… помрут…

И тот, кто ломал мне руки, бил, не жалея сил,
Носком сапога на красный снег
картошку закатил.

Снег синий, сапфир, зазубринами – хрусть!
Меня перепилит, перерубит: пусть.

Люди: медведями топчется толпа.
Солнце-сито. Сеется рисова крупа.

Вы на сумасшедшенькую пришли поглядеть?!.. —
Буду с медведем в обнимку танцевать, реветь!

Цепь его побрякивает россыпью смертей.
Повыше подымайте кочанчиков-детей.

Катайте по плечам детей-яблок, детей-дынь:
Гляньте – медведь валится, пляшет,
пьяный в дым!

Напоила я его водкой из горла,
А закусить ему перстеньком своим дала.

Как убьют плясуна, станут свежевать —
Станет в ране живота перстень мой сиять.

А сейчас сверкают зубы – бархат пасти ал…
Брось на снег, царь калек, рупь-империал!

По снежку босая с бубном резво запляшу,
Деньгу суну за щеку, чисто анашу.

Ах толпень! Сотни рыл! Тыщи гулких крыл!
Чтоб медведь вам землю носом,
будто боров, рыл?!

Никогда! Это зверь вольный, как зима!
Я его кормила коркой. Нянчила сама.

Я плясать его учила – бубна не жалей!.. —
На погибель, до могилы, до рванья когтей!

Из-под когтя – красно…
Пятна – на снегу..
Влей мне в бубен вино! Поднесу врагу.

Повозки шуршат, сапоги по льду хрустят,
Мыши ли, павлины ли поглазеть хотят!

А медведь мой топчется, топчется, топ…
…Положите с черной шкурой меня —
в сосновый гроб.

И я пальцами вплетусь в смоль седых шерстин:
Спи, мой зверь, плясун глухой,
мой последний сын,
Мой танцор, царь и вор, метина меж глаз:
Отпоет единый хор сумасшедших нас.

О, так любила я цветную,
меховую, рогожную толпу!

…Видала я ее живую.
Видала я ее в гробу.

Мне каждый помидор на рынке,
чеснок был каждый – царь!

…Одни обмылки и поминки.
Один пустой мышиный ларь.

Цветносияющее Время,
родное, нищее, – прошло.
Уже не стремя и не семя:
Я под босой ногой – стекло

В грязи.
Ты не увидишь блеска.
И ты раздавишь всей ступней.
И боль. И кровь. И выкрик резкий
Чужой. И хруст последний мой.

Вот она я – иду, к любови гожа
И к топору!
Петух сидит – вцепился больно в кожу
Плеча. Петух, я не умру?!

Я смертна?!.. – наплевать:
Мне петуха держать,
Мне дитяток рожать,
Мне у столба стоять —
Плевком костер тушить… —
Собаки!.. – с вами жить.

Иду. Расчески подворотен.
Длинных улиц
Петуший драный хвост.
Я с петухом! Для ваших дохлых куриц —
Живой погост!

Красивых баб из бытия изъяли.
Красивых мужиков
Перестреляли – вон, на снежном одеяле —
Вповалку – мертвых дров —
Не счесть…

…а я девка сильная.
А я с петухом.
А я – косы сивые —
На облаке – верхом.
А вы – лишь о золоте!
А вы – грызть-хлебать!
Я – в дыму и холоде —
Кукарекну хохотом,
Забью крылом-голодом,
Полечу над городом,
Снег зачну клевать!

Мой ход подобен вееру разврата,
Когда жара-ханжа —
На небесех. Любой подачке рада.
Я мед слижу с ножа.

Слизну коровье масло… слезку сыра… —
Вот, плюну вам во снедь! —
Иду, поджавши брюхо на полмира:
Достойно залатать веревкой дыры.
Достойно умереть.
Достойно жить вот так.
Отвержен уголь.
Отвержена зола.
Заплеван и загажен красный угол.
А я, петух, дошла!