Елена Крюкова - Океан

Тяну железную кружку —
Пусть тайну мне выдают…

Да нет. Не надо мне тайны.
Пора отправляться в путь.
От сердца и до окрайны —
Худые ребра и грудь:
Под теплой сирой тельняшкой,
Собачьим полшубняком…
Огрызком. Опоркой. Одяшкой.
Огарком. Рыбой с душком.
Товарняком. И флягой,
Где чистый плещется спирт… —
Порожняком, бедолагой,
И печенью, что болит —
Сожженной цингой печенкой,
Барачной, полярной, той,
Запястий пытальной крученкой
Да кровью под голой пятой…

Да, Тайная наша Вечеря!
Да, пьет втихаря народ!
Да, жжет в поминанье свечи,
Заклеив ладонью рот!
Да, так опрокинет стопку,
Как в глотку забьет себе кляп,
Как кинет в печь на растопку
Надгробных еловых лап!

Да, войнами сыт по горло
И революцьями тож,
Втыкает в свой хлеб
позорный,
Зарж а велый, Каинов нож…
А свечи горят, как в храме!
А бабы, как на похоронах,
Ревут, блажат меж гостями,
Меж красной икрой на блинах!

Вино красно. И варенье
Красно. И судьба красна.
Народ исчерпал терпенье,
А жизнь у него одна.
И бац – кулаком – о столешницу.
И встанут из-за стола.

И я, мышонок и грешница,
Речей ваших пересмешница,
Небес ваших тьма-кромешница,
И я меж вами
была.

Наползает черное крыло
На: колбасы, зразы, стразы,
маракасы, ананасы…

Наставляю черное стекло —
Закопченное – на ярость Солнечного Глаза.

Накрывает беспробудный мрак

Белую парчу, ах, бешеного блеска…

Я не откуплюсь. Давай за так.
Вот моих волос тугая леска.

Так хватай из неба и тяни,
Черная рука, меня за космы —
И забью, как в колокол, в огни,

Отзвоня последние вам дни
Ярко, страшно, весело, раскосо!

И поднимут лица тяжело.
Взглядами изловят в поднебесье.
Не стращай ты, черное крыло.
Буду вместо Солнца – вам тепло?!..
Буду птицей – вместо бесьей песни.
Буду лодкой – пясти кость – весло:

Во Иной вас Мир перевезу.

Из пустых вам дыр утру слезу.

Молоко вам с губ я черное
Утру.

Я одна! я!.. курва непокорная!.. —
За вас умру.

Вы, звери мои и птицы!
Вы, ягоды на лотке!
Мне вами наесться,
напиться,
Нажиться… – ножик в руке…

Вечерняя вы свобода.
У Солнца вы борода!
Торчу посреди народа —
Изюм,
птичий глаз,
звезда…

А люди… а злые люди..
По морде – наискось – шрам…

Кроши мою плоть на блюде —
Синицам и снегирям!

Кинь кости мои – собакам,
Так воющим на Луну,
Что я – булыжником в драке,
Рубином в раке – сверкну.

Не богиня… не гадина…
И зачем еще жива…
Почему же мне не дадена
Золотая голова?!..

Я бы гладила ее медные блики,
Золотые – ниткой – швы.
Я б отбрасывала с лика
Пряди золотой травы.

Я б ощупывала ночами
Гудящий золотой котел:
Вот она корона,
вот оно пламя,
Вот он, золотой престол.

Вот она, золотая слава —
По трактирам, на путях;
Вот они, скипетр и держава
В крепко сцепленных костях.

Н а тебе кус калача, родная: он похож на топаз,
Что нагло воткнут в шапку Мономаха.
Н а тебе дохлую курицу
с мертвым закатом глаз,
Н а мою соленую рубаху.
Н а тебе все мое —
а у меня ничего-то и нет!.. —
Я тебя, дура, обманула:
Только тот свет,
только этот свет,
Да только я уж и свечу
задула.

Она, как и я же, бродила среди вас нищей.
Она, как и я,
зерна со льда клевала —
Конфеты, монеты…
ошурки, окурки…
птенцам из клюва давала!..
Не думала, квочка, гузном тряся,
что ее изловят,
Перебьют голени,
гребень проткнут,
выщиплют белые брови,
Ощиплют все по волосочку —
и там, где срам куриный,
И там, где Пасхой – золотое яйцо
в ограде свечей старинных…

Курочка-дурочка, жарься.
Ты мне другом была.
Никто над тобой не сжалился
В дыму железа, стекла.

Курочка-дурочка, тише.
Паленым пахнут снега.
В багровой тьме не услышат,
Как ты мне дорога.

Черная ли, пеструшка…
Белая ли, как лед…
Костер. Сковородка. Кружка.
Голодные зубы, рот.

Сгорело дотла жилище.
Святыню, скарб не спасли.
Я жарю на пепелище
Святую пищу любви.

Зима. Как занес в холод, Боже,
Пожар – свечой – на чердак…
Идет по людской коже
Куриной кожи наждак.

И мы, Боже, только куры,
На гузне рисуй звезду.
И мы дураки и дуры,
И жариться нам в Аду.

И ты… – подойди, мальчонка,
Крыло согни, отломи…
А жареная печенка,
Любимая меж людьми?!.. —

А белое мясо, грудка, —
Как сладко его кусать?!.. —
Антошка, Петька, Мишутка,
Ушанка-рухлядь-ухвать…

Щербатые, пацанята,
Что жметесь, – поближе, ну…
Я в дольнем мире треклятом
Ломоть вам в зубы втолкну.

Огрызок тощего мяса:
Живое – вживе дотле!.. —
Чтоб вы своего часа
Не знали на голой земле.

На тебе, Федя, кусок,
и тебе, Коля, кусок;
А я сама привяжу за живый в помощи поясок
То, что вы не догрызли:
Кость воли,
Ребро жизни…
Будет курий скелет
на черном поясе моем
С моим животом танцевать вдвоем:
Жареный клюв меня в пупок – клюк!
Ай ты, девка, отбилась от рук…
Курица волнуется,
шумит лебеда,
От огня – только дым,
горе не беда!..
Вот беда – от огня…
только смрад и дым…
А голодные глядят…
над костром… над ним…
А голодные глядят
на сковороду,
А голодные едят
да мою еду,
А голодные… уже – сытые они…

Ты крестом сожженной лапы
их да осени…

Кувыркайся бесом, прыгай,
Колесом ходи!
Нынче сброшены вериги.
Выпиты дожди.
Черноземные ковриги
Съедены, поди!

Люди, люди, мы не боги, —
Мокрые зверьки!
Посреди сугробов – крохи,
Люди, мы лишь скоморохи,
Дудки да гудки!

Вот он ты – гудок фабричный.
Вот он – заводской.
Вот – сиреною больничной!
Вот – истошный крик опричный!
Праздника отлом коричный…
Долгий – волчий – вой…