Елена Федорова - Сновидения (сборник)

– Если бы не торчал на горизонте вечный символа Парижа— Эйфелева башня, то можно было бы поверить, что мы перенеслись в другой мир, другую реальность, другое измерение, где властвуют иные законы, – подумала Катрин.

– Если бы не Эйфелева башня – вечный символ Парижа, я бы сказал вам, что мы в стране сновидений, – не поворачивая головы, проговорил Анри. – За вашей спиной бронзовая скамейка, присаживайтесь и любуйтесь небесной свободой.

Катрин подошла к бронзовой скамье, провела кончиками пальцев по замысловатым завиткам и лишь потом села, раскинув руки.

– Никто не смог объяснить мне, как попала сюда на крышу эта двухместная скамейка, – проговорил Анри, продолжая стоять спиной к Катрин. – Никто не смог убрать ее отсюда.

– Как здорово, что ее не убрали, – подумала Катрин.

– Я рад, что ее не убрали, – сказал Анри и повернулся. – Когда я сижу здесь в такой же позе, как вы сейчас, я чувствую себя бесконечно счастливым и полностью свободным человеком.

Катрин поспешно убрала руки, скрестила их на груди, потом положила на колени, на сиденье, собралась подняться. Анри улыбнулся:

– Не смущайтесь, пожалуйста. И не спешите уходить. Сейчас солнце нырнет за горизонт, и на небе заблестят первые звездочки – капли ночной росы.

Он сел на крышу в нескольких шагах от Катрин, обхватил колени руками, склонил на бок голову и негромко спросил:

– Могу я быть с вами откровенным?

– Да, – прошептала она, пытаясь унять внутреннюю дрожь.

– Когда вы вчера вошли в кафе, меня словно током ударило, – проговорил Анри. – Я и сейчас не могу справиться с волнением. Вернее, с большим трудом сдерживаю дрожь в своем теле. Даже голос предательски дрожит, поэтому я стараюсь не смотреть на вас, держусь поодаль. Если вы позволите, то я буду сидеть вполоборота.

– Да, – прошептала Катрин, скрестив на груди руки. – Я с удовольствием буду слушать вас молча и даже могу закрыть глаза, чтобы не смущать вас.

А в мыслях было иное:

– Мне проще закрыть глаза, потому что я не могу справиться с волнением, с таким же, как у вас, Анри, волнением. Я прекрасно понимаю, что все это вздор, что это лунное затмение, потому что вы еще мальчик, а я…

– Вы, наверняка, считаете меня глупым мальчишкой, решившим поиграть во взрослые игры, – усмехнувшись, проговорил Анри. Катрин широко раскрыла глаза и с любопытством посмотрела на него. Он читал ее мысли.

– Так вот, чтобы успокоить ваше… – Анри замялся, подбирая нужное слово. Нашел. – Ваше честолюбие, скажу, что я не так юн, как вам показалось. Мне двадцать восемь лет. Я закончил Сорбонну и теперь помогаю родителям вести семейный бизнес. Но в тайне я мечтаю заняться астрономией – одной из удивительнейших наук.

Он повернулся к Катрин и с жаром заговорил:

– Задумывались ли вы когда-нибудь, что все люди живут под одним и тем же небом? Его красота пробуждает в нас высокие и светлые чувства. Его тайны призывают человеческий разум к размышлению, к исследованию физического мира, называемого вселенной.

Анри устремил взгляд в пространство и заговорил торжественно-таинственным голосом:

– «По ночам, наедине с природой, под сводом беспредельного звездного неба наша душа погружается в молчаливое созерцание. Тысячи звезд, рассеянных по необъятному пространству вселенной, льют на нашу землю мягкое сияние. Мысль о бесконечности всецело захватывает нас, заслоняет собой все земное, и уносит к далеким мирам, не доступным для человеческого взора. Словно погруженные в сон, мы глядим на сверкающие алмазы, дрожащие среди синевы ночного неба. Мы следим за падающими звездами, проносящимися время от времени в эфире. Вместе с ними мы углубляемся в неизмеримые бездны. Тогда нас охватывает печаль, из-за того, что мы чужды далеким мирам. Мы смутно чувствуем бесконечность. Именно это чувство рождает в наших душах восхищение и задумчивость. Звезды висят в пространстве, как жилища, погруженные в вечное молчание. Они ревниво хранят свою тайну. Из своей тьмы мы смотрим в бескрайность вселенной, страстно желая, чтобы в этом пустынном безмолвном пространстве наш вопрошающий взгляд встретился с другим взглядом, который бы принес ему ответ на его немой вопрос», – Анри медленно повернул голову и посмотрел в глаза Катрин.

– Глядя на далекие звезды, я тоже всегда жду встречи с другим, все понимающим взглядом, – прошептала Катрин. – Но я бы никогда не смогла сказать о своих мыслях так поэтично, как вы.

– Я бы тоже не смог, – улыбнулся Анри. – Я выучил слова великого астронома Камилла Фламмариона.

– Фламмарион – это похоже на пламя Ориона, – проговорила Катрин, глядя на вспыхнувшие звезды. – Flamme d’Orion.

– Вы правы, – сказал Анри, внимательно разглядывая задумчивое лицо Катрин. – Соотечественники называли Камилла факелом, освещающим путь к истине, к познанию мира и духовному совершенству. Фламмарион верил, что космическое мировосприятие поднимет людей над мелкими заботами, уведет от политических распрей и войн.

– Если бы люди чаще смотрели в небо, они бы больше думали о том, какое незначительное место они занимают во вселенной, – проговорила Катрин. – К сожалению, таких мечтателей как мы – единицы.

– Отрадно сознавать, что они все же есть, – улыбнулся Анри. – Возможно там, на Марсе или на Орионе тоже кто-нибудь наблюдает за нами.

– Возможно, – прошептала Катрин, глядя вдаль.

– Знаете, о чем я вдруг подумал? – спросил Анри. Катрин повернула к нему голову. – А я ведь не знаю вашего имени. И это – непростительная бестактность с моей стороны.

– Вовсе нет, – улыбнулась он. – Просто события развивались так стремительно, что не было надобности называть меня по имени. Я была для вас случайным попутчиком, внимательным слушателем, который…

– Вовсе нет, – возразил он, поднимаясь. – Позвольте узнать ваше имя.

– Катрин Мере, – сказала она, протянув ему руку.

– Удивительно, – прошептал он, прижимая ее руку к губам. Катрин растерялась. Она протянула руку для рукопожатия, а он…

Анри еще раз прошептал: «Удивительно» и присел на скамью рядом с Катрин.

– Много лет назад домовладелец и садовод Мере, увлекшийся глубиной философии Фламмариона, подарил ему замок в Жювизи неподалеку от Парижа. Этот Мере, случайно, не ваш родственник?

– Нет, – рассмеялась Катрин. – У нас нет никаких замков ни в Жювизи, ни в долине Лауры, ни на Лазурном берегу. Мои родители выращивают виноград в Сен-Поле, а я сбежала в Париж.

– Сбежали в Париж из Сен-Поля? – воскликнул Анри. Она кивнула. – Почему, почему вы сбежали из самой неприступной средневековой крепости, из самого удивительного города, в котором творили Модильяни и Боннар? Неужели вас позвала в Париж золотая голубка – colombina d’or?