Оксана Алексеенко - Раннее

Вижу: замешкавшись, вся подобравшись, застыла,
Вспрыгнула, мягкие лапки поставив, на стол мой,
Только исследовав оный внимательным взором
Глаз малахитовых, в кошки обличии богиня.

Ноги мои же изранены, в крови и гное…
Может, лишь старым став, кошка, тебе уподоблюсь,
Стану таким же свободным от горя и боли,
К сердцу впредь буду людей принимать осторожней?

Кошка, ты старше меня в наши юные годы,
Немощью старческой, дрожью наполнились члены.
Выдох хрипящий и вдох… В потухающем взоре
Тайна одна на двоих: мука в каждом движении,

В шаге, во вздохе, в полете мечты неприступной,
В первом прыжке и последнем, на стол и обратно…
Радуйся, кошка, что было тебе недоступным
То хоть, чем буду и в следующей жизни запятнан…

Об обшивку море трется… Только с верфи, просмоленный,
Мой фрегат вперед стремится, рассекая грудью волны.
Из-за гиблых вод богиня призвала меня, не скрою,
Смело встал я у штурвала и друзей позвал с собою.

Ветер, здесь ты? Песней бравой мы разгоним сон и скуку,
Звезды верный курс укажут; проведут меж скал за руку
Разум, карты… Провиденью душу я свою доверю,
Отчий дом в молитвах вспомню, не предам семью забвенью.

Пена хлопьями залепит в краткий миг слепые очи…
Как же дышится привольно! Не тоскует сердце больше.
Не скажу своей богине, что, узнав свободу ближе,
Предпочту гулять по понту и взлетать на гребень выше.

Пусть оплакивает фройляйн плащ, изъеденный солями,
Так легко рукой жестокой враз заброшенный на скалы.
Здесь меня ничто не держит: всем на суше дарят цепи,
Я же раб морской стихии и сколочен был на верфи.

Я пришел в бренный мир и дошел до того,
Чтоб, повысив свой голос, спросить:
«Жизнь кипит на земле и в воде глубоко…
Как пришли все к тому, чтобы жить?

Для чего вольный дух долго ищет тел а,
Сам себя заключает в тюрьму,
И потом в теле том истязает себя?
Добрый Бог, как пришел Я к тому?»

И, склоняясь ко мне, отвечает мой Бог,
Потрепав чуб сребряный любя:
«Ты пришел в этот мир, чтобы жить , милый друг,
Но тебе уходить уж пора».

Страсть клокотала, пушистою пеной
С громким шипением плеща на угли
Ревности бурной… Смутившись, краснею,
Зная, что Вы предо мною чисты.

Вы не любили, но я – обожала.
Словно мустанг: своенравна, горда,
Искры любви из камней высекая,
Вы взбудоражили даже меня.

Я подражала Вам, тщетно пытаясь
Отклик найти в непокорной душе.
Вы же, надменная, лишь насмехались,
Черный огонь разжигая во мне.

Робко касаюсь изящных ладоней
Превознесенной богини своей.
Ах, почему аромат Вашей кожи
Сводит с ума лишь меня, все сильней

Пламя преступной любви распаляя?
Сердце зашлось и все глубже рубцы…
Я, вдруг смирившись, по ветру пускаю
Пепел безумной, но сладкой мечты.

Твою тень я безмолвно лобзаю…
Находя рук тепло в темноте,
Как голодный к нему припадаю
И вновь бьюсь в голубой тишине…

Я тебя полюбил всей душою…
Зачарованно глядя в глубь глаз,
Находил все ответы на тайны,
Что сокрыты меж строками фраз.

И не раз доставал из могилы
Ты меня, разлюбившего жизнь…
Почему же теперь покидаешь,
Свергнув словом проклятия вниз?

Нет, без слов, просто так, словно призрак
Растворившись в предутренней мгле…
Ты ни разу не ждал благодарности,
Но я был вечно предан тебе…

Бьется пламя свечи меж ладонями…
Знай, тебя предавал и не раз,
Но молчал, лишь тобой очарованный
С философской тоскою в очах…

Знай, что дружба – немое страдание,
А признание – жгучая боль.
Уходя, милый друг, эту тайну
Ты, крадучись, уносишь с собой.

Пусть слез моих терзаний смехотворных
Не обличит народная молва,
Знай, жив средь нас врагов чужих угодник,
С ним был, увы, знаком и ты, и я.

Очей прелестных непорочный взор
Не раз смущал лжецов крылатых сонмы.
Стараясь скрыть от глаз Его позор,
Менял не раз я, словно демон, форму,

Менял обличья, маски; злой оскал
Надев замест приветливой улыбки,
Я сам собою, как ферзем, играл,
Забыв за раз все прошлого ошибки.

То, позабыв о преданных друзьях,
Предатель, с их врагом водил знакомство,
То, пойманный, самозабвенно лгал,
Не нанося ранений смертоносных.

Но очей незаметных тяжкий взор
Лежал на мне, лишь грудь сверля упрямо.
Ах, если б я заметил в них укор,
То мог бы избежать душевной травмы!

Но был, увы, сражен ударом в спину,
Раскинувшись, пред Отражением пал,
И в зеркала таинственной улыбке
Заметил Совести презрительный оскал.

Мир застыл, улыбки вянут,
Душит смрад гниющих тел…
Сотню лет прожив, обманут,
Я достиг, чего хотел.

Там солгал, где промолчали,
Там признался, где солгут…
Руки склизкие Печали
Не ослабят жизни пут…

На алтарь людьми возложен
И Реальностью разбит,
Терпкой кровью не напоен
Правдолюбцев-волокит.

Что есть жизнь, что – отраженье?
Мир безумней с каждым днем…
Там рыдают, где веселье,
Смехом гонят с похорон.

Кто враги, друзья, родные?
Кто есть Я, а кто – фантом?
Так мечтал огнем согреться,
Но опять обжегся льдом…

Искры Мрака очи слепят,
Тени Света все темней…
Жизнь пожрала душу; тела
Ждет с ухмылкой дикарей.

…Жгут тугой взложил на шею,
Смех убийцы крошит сталь…
Пусть умру! Неправда это…
Я достиг, чего желал.

Сердце зашлось вдруг, стеная в неволе,
Грудь лишь усилием мерно вздымалась.
Я изнывал, всеми преданный… Больно…
Сам виноват был в том… Я понимаю,

Жизнь есть борьба, чужд сей мир состраданию,
Ржавую клеть не сломить хриплым стоном…
Пред эшафотом главу преклоняю,
Лишь улыбаясь… И в смерти ирония!

К людям стремившийся, был я отброшен,
Звавший, увы, в суете не замечен.
Я, погрузив одиночества ношу,
Тихо ушел в лета солнечный вечер.