Оксана Алексеенко - Раннее

Тонкая грань, что грозит надломиться,
Давит на душу и тело терзает,
Смерть стучит в двери, голодная, злится,
Ночь очи саваном кроет кровавым.

Яд кипит в теле и рвется наружу,
Жизнь предо мною проходит, лобзанием
Выпив слез капли преступные… Боже!
Кажется, близится час сей коварный…

Ангелов сонмы склонились в печали,
С плачем объяв распростертое тело…
Бог уж зовет меня, тянет на небо,
Лик свой умыв в белоснежном сиянии.

Хрип с губ моих не сорвется на радость,
Мама, тебе и безжалостным братьям.
К тем, кому грешник живым был не нужен,
Пусть боль моя возвратится проклятием!

Вновь одиночество кружит в чудесном вальсе,
Гремит прискорбный марш среди зеркал,
Стенает, в сводах вычурных теряясь…
Мне страшно, но, увы, того желал.

Вновь пляшут блики на Ее руках
И гонят прочь привязанностей тени.
Склонившись вновь пред месяцем, как раб,
Смиренно я оплакивал потерю.

Луна безмолвно на меня взирала,
Роняя слезы хладные на землю.
Пурпур смущения лунный лик обагрил,
Как смерти лютой жуткое знамение.

Ты предо мной в гробу… Могильный хлад
Не раз лобзал твои слепые очи.
Сменив на траур праздничный наряд,
Смеюсь лишь, как безумец, в час полночный.

Я был изгоем, рифмоплетом мрачным,
Прощал не раз и вновь гонимым был.
То, другом преданный, рыдал в несчастье,
То, вновь лжецом приласканный, любил.

Но был покинут – вновь и навсегда,
И вера, в сердце жившая, иссякла.
Погибла в муках нежная Душа…
Вновь груб и нелюдим… Как и желал я.

Но стоит только поманить рукой —
Вновь бывший мертвецом воспрянет.
И сердца, уж утихнув было, боль
Вновь свергнет душу в бездну из страдания.

Пряча тщетно очи утомленные,
Ты бежишь, скрываясь от меня.
А когда-то я, в тебя влюбленная,
Опускала томные глаза.

Мукой были ночи эти темные,
Одиночества душила пелена.
И во сне, мечтою крепко скованном,
Безотчетно я тебя звала.

Вспыхнули луны лучи багряные,
И сошла, как пенная волна,
С сердца моего, стрелой пронзенного,
Меланхолия преступная моя.

Не зовите, очи потупленные,
Больше ваша сила не страшна.
Словно шипы роз вы, опаленные
Пламенным дыханьем января.

Смрад тел гниющих щекочет ноздри,
Капли слюны с губ срываются вялых,
Адское пламя, треща, лижет кожу…
Я лишь мертвец, но и мне стало страшно…

Отблеском алым уродуя лица,
Ночь уж крадется, стеная уныло,
Ужас рвет кожу стальными когтями,
Встать помогая архангела сыну.

Бьет плетью Смерть, но не чувствую боли.
Крылья обуглены, жизнь пахнет гарью…
Жалобный крик разорвав хриплым стоном,
Висельник в небо свой взор устремляет…

Мертвые души – безликие люди
Молча склонились пред мрака владыкой…
Пав ниц пред Богом, пью слезы боли,
Плача, умывшись в крови херувимов.

Падшие люди с глумливой улыбкой
Тащат на суд свой невинные души…
Сдохните, твари продажные, сгиньте!
Солнца свет, вспыхнув, погас вдруг… Ненужный.

Рвет демон сотни тел чужих на части,
И вновь разверзлась бездна… Что мне муки?
Ты отвернулся вновь, не видя пасти,
Из коей я тяну в призыве руки.

Лежал у ног, тебе осточертевший…
Багровый диск в тьме душной утонул,
А Дьявола безжалостный приспешник
На руки мне взложил гром жуткий пут.

О, если б крик сорвался с уст моих,
Клянусь, себя убил б я пред тобою.
Но пусть, брат мой, ты враг моей души,
Боюсь тебя смутить я видом крови.

Прелестный Ангел лишь взирал… Весь в шрамах,
К нему я, грешник мерзкий, не прильну.
Привязанность слепая… Но найду
В любви своей преступного едва ли.

Ах, если бы в душе Его жила
Хоть часть той страсти, что во мне пылала!..
Поверь, без слов отвергнул бы себя,
Пусть доселе других людей не знал я.

Исполненным стыда любовь признал…
О, чар ее убийственные сети!
Зачем Тебя тем днем холодным встретил,
В души своей пустил просторный зал?

Воззвав к Тебе, с дверей печати снял;
Ты за собой вела всех князей Ада…
Зачем, скажи, принцесса, дорогая?
Чем раб Тебя презренный прогневал?

Ведь я не знал ни страсти, ни печали…
За что теперь мучительные пытки?
Вновь пред Тобой пал ниц, в крови омытый…
О, мой палач, умерь мои страдания!

Дай волю мне, позволь разверзнуть крылья!
Но нет, сжимай в объятиях, не пускай…
Я вновь один среди пустынных зал…
С Тобой наедине, моя богиня!

Клянусь Тебе своими Небесами,
Клянусь всем тем, что раньше умолчал:
Нет на земле ни в ком подобных чар,
Такой, как Ты, поверь мне, не встречал я!

Пусть знаю, что высокой будет плата.
Путь мой суров, но верен он один.
Тот, кто собой гордился, нелюдим,
Лишь пред Тобой главу склонил… на плаху.

Священный Феб в сияние облачится,
Разбуженный с утра прикосновением
Прекрасной Эос, алыми перстами
Ласкающей начало новой жизни.

Средь золотых лучей я пробудился
И лапы протянул навстречу солнцу.
Уж раб пред мной услужливо склонился,
Но я, гордец надменный, отвернулся,

Зевнул, поднявшись, начал умываться
Сам (в деле том рабам не доверяю)
И, на коврах оставив клочья шерсти,
Голодный взгляд свой на слугу направил.

Смиренный, он без слов засуетился.
И в тот же миг возникли пред очами
Две сотни блюд из Рога Изобилия.
Амброзии прекрасней не вкушал я!

Прошествовав в зал тронный, я на ложе,
Что бархатом покрыто, развалился и…
Да, еще погладь! Чуть-чуть правее!..

Эх, почему я принцем не родился?

Как часто греем руки мы
О свечи трепетное пламя,
В любви к себе не замечая
Всей увядания красоты…

Стекает мутными слезами
Горячий воск с седой главы,
Трещит рассерженное пламя…
Но люди, как всегда, слепы…

Дым едкий вновь стремится ввысь,
Но с птицей где ж ему тягаться?
С галопа перейдя на рысь,
Мир вдруг застыл средь вихря вальса.

И я застыл… Рассеяв дым,
Пред мной прошли воспоминания.
Я жил: любил и был любим,
Как свечи гаснущее пламя…