Константин Бальмонт - Будем как солнце. Книга символов

Вы, что встретить счастие могли бы, как и все,

В женственной, в нетронутой, в девической красе.

Спите же, взглянувшие на страшный пыльный путь,

Вашим равным — царствовать, а вам — навек уснуть,

Богом обделенные на празднике мечты,

Спите, не видавшие расцвета красоты.

Храня влюбленную истому,

Я цепенею и гляжу.

От одного цветка к другому

В саду перехожу.

Воздушно ландыши белеют,

В себя влюбляется нарцисс,

И гроздья красных лилий млеют,

Раскрылись и зажглись.

И счастью преданы немому,

Уста раскрывшихся цветов,

От одного цветка к другому

Струят блаженство снов.

Я вижу, как они меняют

Свой легкий праздничный наряд,

Друг друга пылью соблазняют,

Влюбляют и пьянят.

Душистой пылью опьяненный,

Цветок целуется с цветком.

А я, безумный, я, влюбленный,

С блаженством не знаком.

Но я храню свою истому,

Тобой живу, тобой дрожу.

И от цветка идя к другому,

Всем — сердце расскажу.

Я знаю людей с голубыми глазами,

Я знаю, что принято думать о них.

Но это молчание Неба над нами

Не есть ли горящий безмолвием стих?

Не стих, а поэма, о том, что лазурность

Все видит, все знает, всегда глубина,

И молча твердит нам: «Безбурность. Безбурность.

Я лучше, чем буря. Я счастие сна».

Темнеет вечер голубой,

Мерцают розовые тени.

Мой друг, скорей, пойдем с тобой

На те заветные ступени.

Над нами будет желтый крест,

Цветные окна церкви темной.

Зажжется небо, и окрест

Повсюду будет блеск заемный.

Багряно-огненный закат

Во мгле осветит лица наши.

С могил к нам розы обратят

Свои раскрывшиеся чаши.

Для нас надгробные кресты,

В лучах последнего сиянья,

Воспримут чары красоты,

Как знак немого обещанья.

И все тона, и все цвета,

Какие только в небе слиты,

Как в рай забытые врата,

Нам будут в этот миг открыты.

И смолкнут наши голоса,

И мы, друг в друге пропадая,

Погаснем, как в цветке роса,

Как в тучке искра золотая.

Волна бежит. Волна с волною слита.

Волна с волною слита в одной мечте.

Прильнув к скалам, они гремят сердито.

Они гремят сердито: «Не те! Не те!»

И в горьком сне волна волне шепнула.

Волна волне шепнула: «В тебе—мечта».

И плещут вновь: «Меня ты обманула!»

«Меня ты обманула. И ты — не та!»

Цветок и воздух, смущенный эхом,

То полный плачем, то полный смехом.

Цветок нарцисса, и звук заветный,

Ответом вставший, но безответный.

Над глубью водной, мертво-зеркальной,

Бесплодно стынет цветок печальный,

Своим обманут прекрасным ликом,

Не внемля внешним мольбам и крикам.

А звук заветный, хотя и внешний,

Навек пронизан тоской нездешней,

Ревнует, молит, грозит, пророчит,

И вот рыдает, и вот хохочет.

Но нет слиянья для двух прекрасных,

Мы розно стынем в терзаньях страстных.

И гаснут звуки, и ясны воды

В бездушном царстве глухой Природы.

Ты видал ли, как вздыхает вешний ветер меж цветов,

Их целует, и качает, ими прян и сладко-нов.

Ты видал ли, как лелеют волны лотос голубой,

Как они цветок ласкают, окружив его собой.

Ты видал ли, как воздушно светит в сумерках

звезда,

Как пред нею, вместе с нею, дышит вечером

вода.

В этом мудрость, в этом счастье — увлекаясь,

увлекать,

Зажигать и в то же время самому светло сверкать.

Увлекая, увлекаться — мудрость сердца моего,

Этим я могу достигнуть — слишком многого — всего!

Я нашел в лесу цветок,

Он такой был легкий, нежный,

И рукой моей небрежной

Сломан тонкий стебелек.

Много я сорвал цветов,

И ликующих и бледных,

В этих чащах заповедных,

Далеко от городов.

Но упрямая душа

Говорит, что лишь вначале,

В утро, чуждое печали,

Радость счастья хороша.

И воздушный тот цветок

Я во всех своих скитаньях,

В наслажденьях, и в страданьях,

Позабыть никак не мог.

Я не знаю, как же быть?

Продолжать или забыть?

Через улицу, давно,

Из окна смотрю в окно.

И давно ко мне приник,

Сквозь окно, далекий лик.

За воздушною средой,

Манит, нежный, молодой.

Этот лик глядит давно

Сквозь прозрачное окно.

Ближе быть нельзя никак:

Будет как-то все не так.

Нет, не так слились бы мы

В сладкой связи близкой тьмы,

Как мы слиты силой снов,

Без любви, и без оков.

Я не знаю, как же быть?

Как любить — и не любить?

Дух далекий, дух родной,

Вечно ль будешь ты со мной?

Шиповник алый,

Шиповник белый.

Один — усталый,

И онемелый,

Другой — влюбленный,

Лениво-страстный,

Душистый, сонный,

И красный, красный.

Едва вздыхая,

И цепенея,

В дыханьи мая

Влюбляясь, млея,

Они мечтают

О невозможном,

И доцветают

Во сне тревожном.

И близко, близко

Один к другому,

В корнях, так низко,

Хранят истому,

В листах, в вершинах,

В цветах, повсюду,

И в снах единых

Открылись чуду.

О, чудо мая

Неотвратимо!

Но время, тая,

Проходит мимо,

Но май устанет,

И онемеет,

И ветер встанет,

Цветы развеет.

Их рок — быть рядом

И жаждать слиться,

Их рок — лишь взглядом

Соединиться.

О, сон усталый,

О, вздох несмелый!

Шиповник алый,

Шиповник белый!

Ты мне понравилась так сразу оттого,

Что ты так девственно-стыдлива и прекрасна,

Но за стыдливостью, и сдержанно, и страстно,

Коснулось что-то сердца твоего.

В твои глаза взглянув, я вижу в зыбком взоре,

Что страсть была тебе знакома и близка.

Ты легкая волна, играющая в море,

Ты тонкий стебель нежного цветка.

Дыханьем ветерка, в заветное мгновенье,

Нарушена была твоя немая тишь,

Но было так легко его прикосновенье,

Что ты его едва-едва таишь.

Мне все же чудится, что ласки поцелуя

Ты ясно слышала, и знаешь сладость их,

И я, увидя зыбь глубоких глаз твоих,

Тебя люблю, желая и ревнуя.

В твои глаза взглянувши, я понял в тот же миг,

Что ты цветок воздушный и сладостный родник.

В твоей душе так много прозрачных светлых вод,

И над водой зеркальной цветок-мечта живет.

Весь белый, белый, он лишь в себя влюблен.

Его восторг воздушный ни с кем не разделен.

Но я люблю воздушность и белые цветы.

Прекрасная! Запомни, что мне желанна ты!

Ты здесь, со мною, так близко-близко.

Я полон счастья. В душе гроза.

Ты цепенеешь — как одалиска,