Константин Бальмонт - Будем как солнце. Книга символов

К грусти полумертвого заката.

Я бы пел вам сладостно звеня,

Я б не ненавидел вас, как трупы,

Если б вы молились на меня,

Если бы вы не были так скупы.

А теперь, угрюмый и больной,

А теперь, как темный дух, гонимый,

Буду мстить вам с меткостью стальной,

Буду бич ваш, бич неумолимый.

Мы можем идти по широким равнинам,

Идти, не встречаясь в пути никогда.

И каждый пребудет, один, властелином,—

Пока не взойдет роковая звезда.

Мы можем бросать беспокойные тени,

Их месяц вытягивать будет в длину.

В одном восхожденьи мы будем ступени,

И равны,— пока не полюбим одну.

Тогда мы солжем, но себе не поможем,

Тогда мы забудем о Боге своем.

Мы можем, мы можем, мы многое можем,

Но только — мой равный!— пока мы вдвоем.

Ломаные линии, острые углы.

Да, мы здесь — мы прячемся в дымном царстве мглы.

Мы еще покажемся из угрюмых нор,

Мы еще нарядимся в праздничный убор.

Глянем и захватим вас, вбросим в наши сны.

Мы еще покажем вам свежесть новизны.

Подождите, старые, знавшие всегда

Только два качания, только нет и да.

Будет откровение, вспыхнет царство мглы.

Утро дышит пурпуром… Чу! кричат орлы!

Вы томительные,

Усыпительные,

Ничего вам не дано,

Даром канете на дно.

Богом кинутые,

И отринутые,

Не согреты вы ничем,

И живете низачем.

Не постигнувшие,

И не двигнувшие

Ничего и никогда,

Вы погибли навсегда.

Вы распавшиеся,

Неудавшиеся,

У дорожного столба

Невзошедшие хлеба.

Почему в языке отошедших людей

Были громы певучих страстей?

И намеки на звон всех времен и пиров,

И гармония красочных слов?

Почему в языке современных людей

Стук ссыпаемых в яму костей?

Подражательность слов, точно эхо молвы,

Точно ропот болотной травы?

Потому что когда, молода и горда,

Между скал возникала вода,

Не боялась она прорываться вперед,

Если станешь пред ней, так убьет.

И убьет, и зальет, и прозрачно бежит,

Только волей своей дорожит.

Так рождается звон для грядущих времен,

Для теперешних бледных племен.

Милый друг, почему бесконечная боль

Затаилась в душе огорченной твоей?

Быть счастливым себя хоть на миг приневоль,

Будь как царь водяной, и как горный король,

Будь со мною в дрожаньи бессвязных ветвей.

Посмотри, как воздушно сиянье Луны,

Как проходит она — не дыша, не спеша.

Все виденья в застывшей тиши сплетены,

Всюду свет и восторг, всюду сон, всюду сны.

О, земля хороша, хороша, хороша!

Если грустно тебе,

Ты не думай, мой друг

Весь очерчен в Судьбе

Твой назначенный круг

Разве думает лес?

Разве плачет о чем?

Он живет для чудес,

Озаренный лучом.

Разве нежный цветок

Будет думать весной?

Верь напевности строк,

Будь без думы со мной.

Ты мне говоришь, что как женщина я,

Что я рассуждать не умею,

Что я ускользаю, что я как змея,—

Ну, что же, я спорить не смею.

Люблю по-мужски я всем телом мужским,

Но женское сердцу желанно,

И вот отчего, рассуждая с другим,

Я так выражаюсь туманно

Я женщин, как высшую тайну люблю,

А женщины любят скрываться,

И вот почему я не мог, не терплю

В заветных глубинах признаться.

Но весь я прекрасен, дышу, и дрожу,

Мне жаль, что тебя я печалю.

Приблизься, тебе я всю правду скажу,—

А может быть только ужалю.

Мы брошены в сказочный мир,

Какой-то могучей рукой.

На тризну? На битву? На пир?

Не знаю Я вечно—другой

Я каждой минутой — сожжен.

Я в каждой измене — живу.

Не праздно я здесь воплощен

И ярко я сплю — наяву.

И знаю, и помню, с тоской,

Что вниз я сейчас упаду

Но, брошенный меткой рукой,

Я цель — без ошибки найду

В красоте музыкальности,

Как в недвижной зеркальности,

Я нашел очертания снов,

До меня не рассказанных,

Тосковавших и связанных,

Как растенья под глыбою льдов.

Я им дал наслаждение,

Красоту их рождения,

Я разрушил звенящие льды.

И, как гимны неслышные,

Дышат лотосы пышные

Над пространством зеркальной воды.

И в немой музыкальности,

В этой новой зеркальности,

Создает их живой хоровод

Новый мир, недосказанный,

Но с рассказанным связанный

В глубине отражающих вод.

Если ты поэт и хочешь быть могучим,

Хочешь быть бессмертным в памяти людей,

Порази их в сердце вымыслом певучим,

Думу закали на пламени страстей.

Ты видал кинжалы древнего Толедо?

Лучших не увидишь, где бы ни искал.

На клинке узорном надпись: «Sin miedo»,—

Будь всегда бесстрашным,— властен их закал.

Раскаленной стали форму придавая,

В сталь кладут по черни золотой узор,

И века сверкает красота живая

Двух металлов слитых, разных с давних пор.

Чтоб твои мечты во век не отблистали,

Чтоб твоя душа всегда была жива,

Разбросай в напевах золото по стали,

Влей огонь застывший в звонкие слова.

Месяца не видно. Светит Млечный Путь

Голову седую свесивши на грудь,

Спит ямщик усталый. Кони чуть идут

Звезды меж собою разговор ведут.

Звезды золотые блещут без конца

Звезды прославляют Господа Творца.

«Господи», спросонок прошептал ямщик,

И, крестясь, зевает, и опять поник

И опять склонил он голову на грудь.

И скрипят полозья. Убегает путь.

Да, тебя я знаю, знаю. Ты из рода королей.

Ты из расы гордых скальдов древней родины твоей.

Ты не чувствуешь, не знаешь многих звуков,

многих слов,

Оттого что в них не слышно дуновения веков.

Ты не видишь и не знаешь многих красок

и картин,

Оттого что в них не светит мощь родных

морских глубин.

Но едва перед тобою молвишь беглый вещий звук,

Тотчас мы с тобою вместе, мы в один замкнуты

круг.

И когда во взоре можешь силу Моря отразить,

Между мною и тобою тотчас ласковая нить.

Нить признанья, ожиданья, бесконечности мечты,

Долгих песен без названья, откровений красоты.

Между мною и тобою веет возглас «Навсегда».

«Ты забудешь?» — «Невозможно».— «Ты ко мне

вернешься?» — «Да».

Да, тебя я знаю, счастье Ты — рожденная волной

Вот, я связан царским словом. Помни. Помни!

Будь со мной!

В моем саду мерцают розы белые,

Мерцают розы белые и красные,

В моей душе дрожат мечты несмелые,