Вячеслав Иванов - Прозрачность. Вторая книга лирики

Ты на земле - все неземное,

Ты - вечный синий путь… куда?

И ты, как вздох молитв утешных,

Млей тенью сладкой, аметист!

Мерцай струями дум безгрешных,

Смиренномудр, и благ, и чист!

Умильный свет пред ночью близкой,

Глубоких звезд намек немой,

Нисходишь ты до сферы низкой,

Одет прозрачностью и тьмой,

Из стран, где сумрак твой основой

Верховной блещет стен святых,

И Да поешь надежде новой,

И нас преображаешь, тих.

Когда нас окрылит Прозрачность,

Всех бездн сияющая мрачность

Обнимет радужную кручь -

И, к ним склоняясь, Седмизрачность

Возжаждет слиться в белый луч.

Но ты удержишь духом сильных,

О высей яркая среда,

Где слепнет власть очей могильных

И в преломлениях умильных

Поет всерадостное Да!

И горлиц рокот

Мне ворковал:

Но прерывал

Их орлий клекот.

И неги лепет

Меня ласкал:

Но звезд сверкал

Ревнивый трепет.

И взгляд разлуки

Меня держал:

Но челн бежал

За мыс излуки…

О, яблонь в доле

Весенний цвет!-

О, снежный свет

В небесном поле!..

Вечера павлины

Небеса рядили.

Двое нисходили

Из глухой долины.

Из глухих скитаний

Озеро манило.

Плесы наводнило

Пламя трепетаний.

Там Судьба застигла

Двух, себя обретших.

На зарях рассветших

Оснежились иглы.

Чайка расплескалась;

Парус мрел далеко;

С рокотами рока

Озеро ласкалось.

Горные горбины

Сумраки повили…

Там остановили

Беглецов судьбины:

Ветра голосами

Смерть - иль жизнь - вестили;

Ужасая, льстили

Шаткими весами.

Им в тоске покорной

Сердце, внемля,- ждало:

Да и Нет рыдало

Над пучиной черной.

Сестры ночи ткали;

И на скал устой

Чередой прибои

Да и Нет плескали.

Руки рук искали

На краю могилы.

Вал за валом силы

Темные толкали, -

Волей всеодержной

Нудили разлуку

И хватали руку

Из руки удержной,

И две груди тесных

Разделить грозили…

Меч их отразили

Копья сил небесных!

Жизни нерасцветшей

Завязь поглотило,

Парус распустило

Над себя обретшей

Вновь любовью робкой

Вечное Начало -

И двоих промчало

Над пучиной топкой!

И два сердца жили

Под лучом Пощады…

А на скал громады

Сумраки снежили…

Долго мы брели по кручам,

Пробирались по лесам -

Ты да я,- не веря тучам,

Веря синим небесам.

Вот и выси, где Мадонна

В глубь разверстую глядит,

В глубь, что Ей с полувосклона

Светлым облаком кадит,-

Где свой край благословляет

До равнинной полосы,

Что в прозрачность удаляет

Кряжей тающих мысы.

И пред Нею - блеск озерный,

Грады, реки и луга,

И скалы страны нагорной,

И верховные снега…

В солнце сосны. Ветр колышет

Связку роз у чистых ног…

В сени смольной Роза дышит…

В Боге мир, и в сердце - Бог!

Les Voiron

Под Тибурном, в плющах руин,

Твой луч я встретил

И стебель долгий - и один

Тебя заметил.

И грезой, после многих лет,

Зову, печален,

Твой в полдень мне рассветший свет,

Звезда развалин!

Встань, на лазури стройных скал

Души, белея

И зыбля девственный фиал,

Моя лилея!

Мой демон! ныне ль я отринут?

Мой страж, я пал, тобой покинут!

Мой страж, меня ты не стерег -

И враг пришел и превозмог!..

О нет, мой демон! Боль позора

Родит притворный гнев укора!

Я внял твой зов, - прийти ж не мог,

Зане был наг и был убог.

Давно ль тебе, невинен, волен,

Как фарисей - самодоволен,

Давал я гордый мой зарок -

На вечный срок?.. На вечный срок!

Так торжествует, сбросив цепи,

Беглец, достигший вольной степи:

Но ждет его звенящих ног

Застенка злейшего порог.

Ясно сегодня на сердце, на свете!

Песням природы в согласном привете

Внемлю я чуткой душой:

Внемлю раздумью и шепоту бора,

Речи безмолвной небесного взора,

Плеску реки голубой.

Смолкли, уснули, тревожны, угрюмы,

Старые сфинксы - вечные думы;

Движутся хоры пленительных грез;

Нет своей радости, нет своих слез.

Радости чуждой, чуждой печали

Сердце послушно. Ясны,

Взорам доверчивым въяве предстали

Воображенья волшебные дали,

Сердце манящие сны.

Душа - когда ее края

Исполнит солнечная сила,-

Глубокий полдень затая,

Не знает действенного пыла.

Ревнив божественный покой.

Как свет - безмолвие обильных.

Как солнце - их любовь: какой

Мил солнцу цвет лугов умильных?

Безбрачной волей красоты

Кто пьян, как оный нищий скряга,

Почий, как в чаше полноты

Миры объемлющая влага.

Ты - море. Лоб твой напухает,

Как вал крутой, и пепл огней

С высот грозящих отряхает,

Как вал косматый,- пыль гребней.

И светлых глаз темна мятежность

Вольнолюбивой глубиной,

И шеи непокорной нежность

Упругой клонится волной.

Ты вся - стремленье, трепет страстный,

Певучий плеск, глубинный звон,

Восторга вихорь самовластный,

Порыва полоненный стон.

Вся волит глубь твоя, незрима,

Вся бьет несменно в берег свой,

Одним всецелым умирима

И безусловной синевой.

Я блуждал в саду блаженных

И, влюбленных дев увидя:

«С чем сравнимо ваше счастье?»-

Их спросил; они ж, потупясь:

«С розой утренней!»- шепнули.

Я спросил детей счастливых:

«С чем сравнимо ваше счастье?»

Очи тихие воскинув,

Дети молвили: «С небесной

Безмятежною лазурью».

Вопросил я светлых духов:

«С чем сравнимо ваше счастье,

Непорочные, святые?»

Возлетая, пели духи:

«С белизною стройных лилий».

И, склонясь с участьем, Муза:

«Друг, и ты в саду блаженных?

С чем твое сравнимо счастье:

С небом ясным, розой алой

Иль лилеей белоснежной?»

Я ж: «Мое не схоже счастье,-

Ей ответствовал,- ни с розой

Нежной, ни с лилеей снежной,

Ни с безоблачной лазурью:

Золотой мне жребий выпал.

Горячо и горделиво

В сердце блещет солнце счастья,

Мещет вкруг лучи златые,

Как власы златой Венеры,

Как моей царицы кудри!»

Улыбнулась нежно Муза:

«Дважды ты блажен и трижды,

Как блажен лишь Феб единый,

Лучезарный и влюбленный,

Строя лиру золотую».

Цикады, цикады!

Луга палящего,

Кузницы жаркой

Вы ковачи!

Молотобойные,

Скрежетопильные,

Звонко-гремучие

Вы ковачи!

Любят вас музы:

Пением в узы