Мария Похиалайнен - Не верьте клятвам, сёстры

Тоскливых дней унылый ряд

Не разредит приход гостей.

Мне о любви не говорят.

Ну разве только про постель.

Я избегаю кутерьмы,

Не трачу понапрасну силы,

И от сумы и от тюрьмы

Не зарекаюсь до могилы.

И не берусь предугадать

Судьбу в событии простом.

Вот что наделали года...

А что наделают потом?

Хорошо июльским днём на свежем сене

Наблюдать за дымкой в воздухе нагретом.

Не любила я великих потрясений,

Но меня никто не спрашивал об этом.

Вспоминаю, как холёною рукою

Теребила я браслеты на запястье,

Кто же знал, что нет ни воли, ни покоя,

Кто же знал, что так недолго длится счастье.

Я вяжу крючком салфетки на досуге,

Никого, конечно, первая не трону,

Но лежат на сеновале две базуки,

К ним снаряды, три обреза и патроны.

Как меняет нас безжалостное время, —

Сожаленье тихим трепетом охватит.

Словно пенки от вишнёвого варенья,

Облака плывут по небу на закате.

Просвисти, щегол, что счастье повторится,

Не лишай меня надежды, не лишай же…

Ну а если б я была императрицей,

То в народе прозывалась бы Тишайшей.

Т. П .

Дождь со снегом, принесённые циклоном,

Перепады атмосферного давленья —

И во мне, к сентиментальности не склонной,

Пробуждают о несбывшемся томленье.

А тогда, давно, – я помню, как ни странно, —

Не пугал туман, не раздражали лужи…

Ты, свидетельница нашего романа,

Говорила, что не знаешь пары лучше.

Ветер с моря гнул деревья без усилий,

Волны бились за гранитным парапетом,

Растревоженные чайки голосили…

Не ко времени я вспомнила об этом.

Дождь устал, круги на лужах измельчали,

Ветер, выбившись из сил, внезапно замер.

Как смотрел он, ничего не замечая,

На меня смотрел влюблёнными глазами.

Я, припомнив этот взгляд, зубами скрипну.

Предрассудкам и условностям в угоду

Не спрошу: «Как он сейчас?»

Прощай.

Постскриптум.

В Пенемюнде в это время дрянь погода.

Встать добровольно под тяжёлый пресс,

Взвалив на плечи неподъёмный крест?

Мне предоставив полную свободу,

Не обольщайся, что не пью, не ем.

Я даже рада твоему уходу —

Он снял такое множество проблем.

Сравнила я активы и пассивы,

Для плюсов не хватает пальцев рук:

Мне можно не стараться быть красивой,

Не нервничать, что разонравлюсь вдруг,

Не нужно ревновать тебя к делам,

При этом притворяясь равнодушной,

И сердцу разрываться пополам

От ожиданья тщетного не нужно.

А погрустила я недолго. Каюсь.

Бросаю где попало телефон

И от звонка его не напрягаюсь.

Короче, с глаз долой – из сердца вон.

Надеюсь, между строчками заметил —

Обиды нет, не источаю злость.

А то, что прошептала на рассвете, —

Забудь скорей. Случайно сорвалось.

Письмо порви и выброси, как сор.

Прости-прощай. Всё. Отрыдал аккорд.

Е. Ш.

В ресторане полууснувшем

Я притихла, чуть-чуть робея.

Нежно-нежно руки коснувшись,

Ты сказал, что любишь обеих.

Отодвинув бокал недопитый

Убеждал – обижаться не стоит.

Что ты, милый, какие обиды?

Смысла нет усложнять простое.

Перепутать любовь несложно,

Если в сердце двоим не тесно,

В подпространстве метафор ложных

Мне твоё заблужденье лестно.

Неосознанно преувеличил —

На такое не держат обиды.

Только чувство к двоим отлично

От любви, как простуда от СПИДа.

По большому счету, смешно

Обижаться на выпад резкий.

Ты – в постели с любимой женой.

Я – боюсь посылать эсэмэски,

Чтобы вам не испортить секс.

В черновик набиваю текст

С оправданьем поступков скверных —

Тех, что ты осудил пространно.

А потом удаляю нервно...

Вот такой эпилог романа.

Увы, не идеальна,

Сознаться не боюсь.

Но, знаешь, не скандальна,

В истериках не бьюсь.

Из-за страданий тайных

Не поднимаю шум,

И о переживаньях

В письме не напишу.

Про то, как ты мне дорог,

Про пустоту внутри, —

Ненужных разговоров

Мучительный экстрим.

Сводить любовь к абсурду

Желанья больше нет.

Удерживать не буду, —

Вернись к своей жене.

Ты рассказал мне, как прекрасна

Она. И телом, и душой.

Я полностью с тобой согласна,

И надо дурой быть большой,

Чтоб становиться между вами.

Ты по натуре полигамен,

Как и любой другой мужчина

С доисторических времён?

Твои проблемы. И её.

А я же – удаляюсь чинно.

Без слёз, упрёков и истерик.

И в этом нет большой потери —

Так современное письмо

Вполне обходится без «ятя».

А если загрустишь зимой —

В её утешишься объятьях…

В имении скучно очень,

Я даже хотела поплакать.

Не топят, и холодно ночью,

А утром – промозглая слякоть.

Встаём и ложимся рано.

Готовят здесь как-то странно:

Что может быть хуже фляков,

Особенно без майорана?

Тошнило от жареной утки.

Мечтаю уехать отсюда!!!

Я здесь только третьи сутки,

А хочется бить посуду.

Я так не могу, сестрица:

Расстроено фортепьяно.

А гости… Посмотришь на лица —

И впору перекреститься.

Хозяин к полудню пьяный.

Поверь, мне совсем не до смеха —

Не выдержу эту пытку…

Пойду посмотрю, кто приехал,

Потом допишу открытку.

Двухместный привёз экипаж

Какого-то нового гостя,

Он вышел, играя тростью.

Взглянула – не мой типаж.

Вернусь я к концу недели

(Не надо меня упрекать),

Мне так все здесь надоели…

Целую.

Марыся.

Пока.

Сколько можно так, сестрица,

Бесконечные упрёки…

Исписала три страницы,

А на двух – мои пороки.

От тебя, как от тирана,

Скоро я завою волком:

То хочу приехать рано,

То задерживаюсь долго,

Что неделю нет известий,

Несерьёзна я ужасно,

Для меня на первом месте

Развлеченья жизни праздной.

Написать тебе пыталась,

Чтоб ждала не очень скоро,

С паном Ежи заболталась

(Ну, «не мой типаж» который)

И письмо забыла где-то.

Извини, всё суматоха.

Можно ль осуждать за это?

Знаешь, здесь совсем неплохо:

Стол прекрасный, воздух свежий,

Наш хозяин – славный малый,

И среди гостей приезжих