Мария Похиалайнен - Не верьте клятвам, сёстры

Полночь онемела,

А любовь в тиши

Безрассудно смело

Струнами души

На четыре такта

Плакала, звеня:

«Мой любимый, как ты,

Мой любимый, как ты,

Мой любимый,

Как ты

можешь

без

меня...»

Когда меня вы обняли за плечи,

И сердце сжалось в маленький комочек,

Я думала, что время все излечит.

Напрасно. Время не смогло помочь мне.

Уходят дни без смысла и без толка,

Заполнены привычной суетою,

Разбившегося зеркала осколки

Блестят на солнце, но… немного стоят.

А по ночам всё явственней и чаще

Приходят сны, прекрасно-безрассудны,

В них прошлое предстало настоящим,

Реальность – одуряюще абсурдной.

И чтоб воспоминания померкли,

Полночных снов не ширились границы,

Лежу я в пенной ванне с томом Беркли,

Оберегая от воды страницы.

Не разогнать кромешный мрак

Декабрьских ночей.

Надежды – в прах, иллюзий крах,

Я знала «почему» и «как»,

Но только не «зачем».

Вопросом загнана в тупик,

Наслушавшись речей,

Я перерыла горы книг,

Ответ искала долго в них,

Но не нашла «зачем».

Когда пришёл Великий Пост

В мерцании свечей,

Я поняла, что выход прост:

Нет смысла задавать вопрос

И отвечать «зачем».

Быльём, что было, поросло.

Рыдая на плече,

Тебе скажу я сотни слов,

Но ни случайно, ни назло

Не вырвется: «Зачем?».

Поскольку многих ты умней,

О свет моих очей,

Не прячь за пазуху камней,

Будь снисходительным ко мне,

Не спрашивай: «Зачем?».

После жизненных цунами

Понимается острее:

Хорошо, что между нами

Лишь пространство, а не время.

Километры – не столетья,

Так что можно в кои веки

Захотеть преодолеть нам

Только горы, только реки,

Только гул аэродрома,

Равнодушный и беззлобный,

И уклад чужого дома,

Ненавистный до озноба.

В небе сером и беззвёздном

Полоса восхода – раной,

Я надеюсь, что не поздно,

И жалею, что не рано.

Так безропотно годами

Я несу разлуки бремя.

Хорошо, что между нами

Лишь пространство, а не время.

Я повода тебе не дам

И не замечу повод данный,

Влюбляться мне не по годам,

А безоглядно и подавно.

О, я от мысли далека,

Сойти с наезженного круга,

Вослед не стану окликать,

Не передам привет с подругой.

От наважденья слов простых

Очнусь, как от дурного сна я,

Не сможешь догадаться ты,

А я, конечно, не сознаюсь:

Когда срывает ветер злость,

И за окном деревья гнутся,

Жалею, что не довелось

В твоё плечо лицом уткнуться.

Устав от вечной суеты,

Перебирая дни, как чётки,

В воспоминаниях нечётких

Ищу я в прошлое мосты.

То год не тот, то час не тот,

Всё зыбко, призрачно, неточно,

И непоставленная точка

Над буквой «i» меня гнетёт.

Не всё свершилось, что могло...

Подумаешь, какая драма.

Звеневший долго и упрямо

Душевный крик почти заглох.

Не всё свершилось, что могло...

С надеждой в сердце по утрам

Листала я «Психоанализ»,

И чтоб сомнения унялись,

На исповедь ходила в Храм.

Но Бог не стал, а Фрейд не смог

С душой моею разбираться...

Не в силах описать всё вкратце,

Храню непосланным письмо.

Я отошлю его тебе

Когда-нибудь... Но не теперь…

Спотыкаюсь на случайной фразе я,

Вспоминая через много лет:

К декабрю в далёкой Средней Азии

Снег лежал в полметра на земле,

И мороз, почти двадцатиградусный —

Солнце в небе теплилось едва,

И пестрела на деревьях радостно

Яркая осенняя листва.

Жёлтая, зелёная да красная —

Посмотреть вдвоём и обомлеть.

Но ждала любимого напрасно я,

Он недолго помнил обо мне.

Повесть не печальная, но грустная,

Кажется, банальная весьма.

Помню, как под снегом ветка хрустнула…

Вот такая в Азии зима.

Вере

В сквере с букетом сирени присела на камень,

Мимо трамваи катили, по рельсам гремя.

Я цветок безуспешно искала с пятью лепестками,

Не нашла и решила, что надо бы съесть – с четырьмя.

Загадала желанье, подумав недолго – с минуту.

И исполнилось всё.

Мне в то лето везло.

Почему-то…

Говорят, что не напишешь,

Говорят, что очень гордый.

Совершенно справедливо,

Я такого и люблю.

Но, пожалуйста, потише —

Слышу первые аккорды,

И звучит неторопливо,

Прихотливо старый блюз.

За минутою минуту

Я припомню, только смутно —

За окном сгустился вечер,

Словно хочет укорить,

И меня магнитом тянет

Заглянуть к подруге Тане,

Перемолвиться о вечном,

Помолчать и покурить.

Этот мир несовершенен,

Он одно из отражений,

Ну а где же первозданный,

Где основа из основ?

Обольщённые надеждой,

И философ, и невежда

Мир искали, Богом данный,

Не из отзвуков и снов.

Без вестей и без известий

Нестерпимо ожиданье,

Этот мир в какой-то мере

Нереален. И суров.

Но, собрав однажды вместе

Блюз, тебя, подругу Таню,

На минуту я поверю

В наилучший из миров.

Я, как с похмелья, от тоски недужный,

Скриплю зубами, чтоб не застонать:

Мне позарез её увидеть нужно,

Но кто же знает, где сейчас она?

Для этой трижды непутёвой бабы

Семь вёрст – не крюк. Сомненья позади —

Какие там права, свободы – я бы

Её на цепь, ей-богу, посадил.

Ну как мне объяснить заразе этой?

Седьмые сутки сумрачен и трезв,

Я даже не могу читать газету —

Её увидеть нужно позарез.

Я ей простил бы старые обиды,

Нисколько добротою не кичась,

Я просто не могу её не видеть…

Но кто же знает, где она сейчас?

Я лежу на полке верхней,

Солнце гаснет, вечер меркнет,

Час заката.

Перестук колёс печальный,

По стакану ложки чайной

Звон стаккато.

То ли к счастью, то ли к горю

Не замедлить, не ускорить

Ход событий,

Мчится поезд степью голой,

Я пытаюсь вспомнить голос

Позабытый.

И, реальности переча,

Представляю нашу встречу

На вокзале,

Будет вечер, будет утро

И слова, что почему-то

Не сказали.

Может быть, неправы греки,

И в одни и те же реки

Входят дважды.

Я прижмусь к тебе щекою,

Ощущение покоя

В жилке каждой.

Как назло, гудок разбудит,

Ничего у нас не будет,

К сожаленью.

Ни вопроса, ни ответа,

Не к тебе приводит это

Направленье.

Справа линия заката

Полыхнула, как когда-то,

И пропала.

Лучше прошлого не трогать.

Эх, железная дорога,

Рельсы, шпалы...

Когда гортензии зарозовеют