Людмила Кулагина - Радость и грусть бытия

Что ты ночью ко мне привязался,
Что за песню противно поёшь?
Как ты в доме моём оказался
И с бессонницей кровь мою пьёшь?..

Вставлю в форточку мелкую сетку
Нáпрочь вредную тварь изведу,
Иль прихлопну хлопушкой-газеткой
Эту мелочь, почти ерунду.

И, почувствовав мести запал мой,
Испугался комар, замолчал, –
Улетел, затаился, пропал он,
Будто вовсе он тут не летал.

Вот что значит вся сила желанья!
Ах, такую бы силу мечтам! –
«Нет!» – сказала б своим колебаньям
И была бы не здесь я, а там:

Там, где внук и любимая дочка,
Где купаются в счастье мечты…
Трудно ставить последнюю точку
Там, где сердце оставила ты.

Жилище поэта так скудно, мой друг,
В «хрущёвской обители» тесно.
Я здесь тридцать лет проводила досуг,
Стихов вызревало здесь тесто.

Во время бессонниц писала я их
От чувств полноты, от избытка.
Ни славы пока не принёс мне мой стих,
Ни даже в хозяйстве прибытка.

Одно утешенье стихи для меня:
Я радость такую узнала!
Стал сумрак ночной для души светом дня, –
А это, поверь мне, немало.

Здесь книг я бессчётно хороших прочла,
И мудрость земную узнала.
Скрывалась улиткой от стужи и зла,
И здесь в облаках я витала.

Здесь дочку растила на радость… другим:
Она из гнезда улетела.
Здесь слушала я по утрам старый гимн,
Зарядкою мучила тело.

Настали крутые для нас времена:
Мой дом теперь стал – моя крепость.
Решётки добавились к шторам окна,
Окрасился дом чёрным крепом.

Ночами скреблась где-то в подполе мышь,
Потом оказалось – в буфете.
Тоске, как мышам, говорю нынче: «Кыш!» –
Жива ещё радость на свете.

Пусть завтра польют затяжные дожди,
А позже ударят морозы:
СЕГОДНЯ, скажу, ЗДЕСЬ живи, а не жди,
Когда мир-мечта будет розов.

На интуицию лишь положись, –
Получишь от древней подсказку.
Ни днём не бросайся, ведь он – твоя жизнь!
Пусть так не похожа на сказку…

Жизнь моя прорастает стихами,
Словно жимолость почкой в саду.
Боль утрат постепенно стихает, –
И сама ведь я в вечность иду.

Год от года тончает лоскутик
То ли облачка, то ли души.
Жизнь промчалась, как бешеный скутер [89].
Расставанье торопит: спеши!

Сделай то, что ещё не успела, –
Повесть жизни истлеет дотла.
Полюби, что вчера не успела,
То прости, что простить не смогла.

Насладись от души красотою
Благодатной и тёплой земли.
И ту светлую песенку спой ей, –
Ту, в которой летят журавли [90]…

Пой, тростник, и воспой те минуты,
Что светились от счастья-мечты.
Сбросит скоро душа свои путы
Ради высшей, иной красоты.

Не тоскуй ты по здешним красотам, –
Так обманчив их временный вид.
Ждут тебя не земные высоты, –
Свет нетленной небесной любви.

И в кране вода холодней,
И в доме всего лишь семнадцать [91].
И грива желтеет у дней.
И надо теплей одеваться.

И поезд за речкой стучит,
И нет меня в поезде этом.
И скоро совсем замолчит
Весёлое летнее эхо.

И в вазочке сталинских лет
Так яблоки пахнут садами,
Которых на свете и нет, –
А там они, выше… над нами.

Зачем же тогда эта грусть,
Что кончилось, кончилось лето.
Кончается что-то, и пусть, –
Начало ведь новое это.

Ничто не исчезнет, как дым
Отживших свой век паровозов…
Рассвет будет утром седым
От первых осенних морозов.

И в зябкой квартире твоей
Так сумрачно будет и гулко
Бродить по следам прошлых дней –
По памяти закоулкам.

И вечером ранним пойдёшь
По листьям багряным к закату,
И с грустью внезапно поймёшь:
Так было и будет когда-то,

Когда ты покинешь сей мир,
Настолько же древний, сколь бренный.
Услышишь ли Там ты звук лир –
В иной, незнакомой вселенной?..

Кто Там, – восхищённый поэт, –
Поёт неземные красоты?
И отзвук ли нáших Там лет,
И есть ли похожие ноты?..

Скорее, всё наоборот:
Все наши красóты – лишь эхо
Того, что нас в будущем ждёт.
Хотя… под вопросом и это.

А здесь пока грусть и печаль,
Что осень составила смету
Из золота листьев. И жаль,
Что кончилось, кончилось лето…

Весь день шёл дождь, но к вечеру утих.
Огни вечерние плывут в жемчужных лужах.
И подбирается к душе осенний стих,
И жёлтый лист на синем фоне кружит.

Средь блёклых дней и мокрых кирпичей
Вдруг заиграют ярким цветом клумбы.
Пурпурный георгин сквозь мрак ночей
Несёт наряд, по-царски пышный, клубный.

Бархоток светят звёзды там и тут, –
Им не страшны осенние ненастья.
Мороз ударит, а они – цветут,
Как островки приснившегося счастья.

Скамейки в парке влажные пусты,
Сверкают в лужах, словно броши, листья.
И рыжих хризантем намокшие кусты
Над клумбою нависли шубой лисьей.

Зелёных «ёжиков» отсыпал нам каштан,
Раскроешь кожуру, – в ней плод блестящий.
Из тьмы багряный вынырнет куст канн
Там, где фонарь горит ко славе вящей [92].

Попрятались, кто где, собаки и коты.
Лишь капель шорох по зонтам раскрытым.
Блестят подсвеченные листья и кусты,
Как будто лаком осени покрыты.

Пока ещё густые, кроны лип
Местами желтизной уже пробиты.
На старом тополе древесный белый гриб
Осколком светится в потёмках ледовитым.

В беседках приглушённый разговор,
И огонёк во тьме зажжённой сигареты.
И скоро осень, как искусный вор,
Похитит и тепло, и краски лета.

Пусть дождь и холод, – не хочу грустить.
Мне шаль зелёная уютно греет плечи.
Я в свете фонарей пойду бродить
По лужам-зеркалам в сентябрьский вечер.

В туманном свете жёлтых фонарей
О чём-то тихом думается, гóрнем.
И золото расплавленных огней
В воде горит, как будто в жарком горне.

То ль всю ночь слушать музыку храпа,
То ль на кухню помёрзнуть пойти?
Запустила свои глазенапы [93]
Вновь бессонница в душу, – терпи.