Анна Савина - Светоч

Сорван голос,
и влип
в Вечность намертво хрип…
Не трясите за плечи усопших!
Стекленеющий взгляд —
ни вперёд……… ни назад —
оседает в разорванном прошлом.
Не смотрите в глаза тем, кто выскользнул «за» —
в непроглядную, гулкую бездну,
где ни вашей беде, и ни вашим слезам
не найдётся ни смысла………… ни места……
Кровью брызнул рассвет
и свалился в траву,
как солдат с перерезанным горлом,
с потускневших небес
оборвав синеву
и задёрнув ее чем-то чёрным……
Сквозь пробоины — дым…
С развороченных крыш
разлетались испуганно птицы.
И один……… средь руин
громко плакал малыш,
а слезинки дрожали в ресницах.
Но не слышала мать —
(только-только душа,
отделившись от бренного тела,
сквозь кирпичный завал просочилась, спеша
в мир иной)
Нет! Она не хотела
покидать этот сад, опалённый огнём,
обожженные пламенем вишни,
где сынишка кричал…… умолял об одном:
— Мама…… мама, очнись!
Ты не слышишь?
«Что ты, милый…… я здесь!» —
над головкой родной
заметалась…… забилась в тревоге…
— Обыщите всё!
— Есть!
— Рядовой Иванов, — чей-то голос послышался строгий, —
сколько тел удалось опознать?
— Только два…
Я стрелял по указанным целям —
вот по этим…… и ближним… соседним домам:
тут разруха, а те — уцелели.
— Где же скрылся второй боевик? Не пойму…
Прочешите все здания рядом!
— Может, в окна гранату? Хотя бы одну…
— Нет…… успеем…… пока что не надо…
— Кто там плачет? Взгляни…
— Да какой-то пацан.
— Ранен что ли?
— А хоть бы и ранен…
Мы, однако, пришли не за этим сюда,
чтобы совесть свою лихорадить…
— Всё… уходим!
Душа
посмотрела им в след,
и печальным, всевидящим оком
на груди лейтенанта какой-то конверт
отыскала в кармане глубоком.
Пробежалась, тоскуя, по россыпи слов,
по созвездиям рвущихся строчек:
«Здравствуй, мама…… родная…
Я жив и здоров…
……………Как там дочка — Алёнка,
……………………………………сыночек?"
…………………………………………
Сорван голос,
и влип
в Вечность намертво всхлип.
Не трясите за плечи усопших!
Стекленеющий взгляд —
ни вперёд……… ни назад —
оседает в разорванном прошлом.

Чёрные-чёрные купола… и золотые кресты над ними.
Тонкие-тонкие провода высоковольтных /опасных/ линий.
В городе Дмитрове тишь да гладь,
………а где-то рядышком, в километре,
Призрак на длинных стальных ногах бродит вдоль озера — ищет жертву.
Стоп…… не спеши…… измени сюжет!
………Если бы можно…… ах, если б только…
Провод завис над водой…
……………Момент(!) —
……кто-то под ним проплывает в лодке.
Удочка вверх…… два гребка…… контакт(!)
………Вспышка — как сотни ударов молний…
Что ж ты наделал, скажи, рыбак? Небо разверзлось… вскипели волны.
Ты теперь знаешь о боли всё,
………муж мой любимый… лишившись кожи…
Кружит над городом вороньё…
………я лишь взываю: «Спаси нас, Боже…»
Дева Мария, утешь его… встань у несчастного в изголовье.
Ангел-Хранитель, коснись крылом ран и ожогов… избавь от боли…
Память ещё возвратит не раз
………………день роковой…
………………………А пока я тихо,
просто молюсь, не смыкая глаз…… и обиваю пороги «Склифа».
Реанимация…
………Вновь и вновь
………………жду, прирастая ногами к полу.
Врач откровенен — не в глаз, а в бровь:
………………«Вы должны быть ко всему готовы…»
Нет, не готова!
Дрожит рука… голос срывается… слышишь, милый,
я буду рядом с тобой всегда, в душу по капле вливая силы…
Месяц уже миновал…
………………Ты жив(!)
Пять операций… Ответь, доколе?
Сколько ещё горевать, скажи, зубы стирая в песок от боли?
Крепко сжимаю твою ладонь, трогаю лоб — как всегда горячий…
Мы на двоих поделили боль…
………………всё на двоих…… ну, а как иначе?
Дочка вчера приходила к нам…… в нашу с тобой /на двоих / палату,
И между делом сказала:
…………………«Мам… вы изменились… и ты… и папа…»
Папа? Конечно… он стал добрей… взгляд его полон нездешним светом…
Муж мой… страдалец… родной… Андрей…
…………………он ведь сполна заплатил за это…
Я изменилась? А что ж со мной?
…………………«Что-то такое сквозит во взгляде…»
Милая, доченька… это боль…… больше не спрашивай, Бога ради…
Сердце — обуглившийся цветок —
…………………не подлежит пересадке кожи…
Но никакой самый сильный ток нашу любовь победить не сможет…
Ночью ты гладишь моё лицо,
…………………нежно касаясь его ладонью —
кисть, словно налитая свинцом, обожжена и дрожит от боли…
Дремлет за шторой больничный двор…
…………………Спи, мой хороший… я буду рядом,
чтоб охранять твой тревожный сон
…………………в шорохах первого листопада.

— Серёженька, Вы плакали во сне…
Аль снилось что?
— Да… снилось, Айседора.
как будто бы иду я по росе,
и путь мой то под горочку… то в гору……
холмы…… поля…… за дымкою леса —
всё русское, знакомое до боли…
и вдруг роса,
Вы слышите, роса
внезапно превратилась в капли крови.
А рядом незнакомый, пришлый люд —
не из крестьян, но с косами…… и косит(!)
И падают к ногам,
и слёзы льют
живые, подсечённые колосья,
и кровью истекают на глазах…
Тут понял я……… всё понял, Айседора —
откуда та кровавая роса.
— Ах, полно Вам, Серёженька…
Рассола
не нужно ль принести? — ведь в самый раз
от ужасов таких опохмелиться.
— Как холодно… не топлено у нас…
и ночью было, верно, минус тридцать.
Оплавилась последняя свеча —
вчера читал уж затемно… без света…
— Серёжа, я достала кумача…
— На кой он Вам?
— Ну, как же? Для концерта!
Гостей почётных будет просто тьма —
Дзержинский…… Коганович…… Луначарский…
Я буду перед ними танцевать.
— О, дьвольские… дьвольские пляски!
Устроили тут пир в разгар чумы…
Вы знаете о голоде в Поволжье,
где сотнями уложены в гробы
скелеты, перетянутые кожей?
— Я…… знаю…… да……
— А, знаете зачем
заводят грузовик у стен Лубянки?
Чтоб шумом заглушить ночной расстрел
и крики тех, кто корчится на плахе…
— Серёженька…
— Молчите! Для чего
забросило в Россию Вас когда-то?
Сидели бы себе там за бугром —
в Германии, в Париже или Штатах…
— Россия!!!!!!
— Что Россия? Может быть,
понятна Вам душа её…… просторы???
— Понятна, да! Она, как я… ……любить!
— По-русски говорите, Айседора……
— Прости…… волнуюсь… путаюсь, родной…
Она — любить… как я люблю Серёжу…
светло, по-матерински, всей душой,
всей плотью…… сердцем…… помыслами…… кожей……
Она, как я — прощать ему грехи,
хмельной разгул и пьяные безумства
за искренние, чистые стихи великого Поэта-златоуста…
— Да что Вы понимаете в стихах?
Два слова о любви связать не в силах!
— Мой милый, я читаю их в глазах —
в твоих глазах, таких небесно-синих…
И, видя в них великую печаль,
всё вглядываюсь с нежностью и грустью
в туманную, мерцающую даль,
что издревле звалась великой Русью.