Эварист Парни - Война богов

Как? Колотить монаха? Презабавно!
Поведай, Петр; ужель твоей клюкой
Был сей монах иэбит ночной порой?

Да, господи.

Поступок нелогичный:
Был виноват во всем король двуличный,
Его и нужно было наказать,
А не монаха.

Средство было смело,
Однако же успех оно имело.

Ну, ладно, ладно! В рай беднягу взять.

Вот Карл Великий — чуть не прозевали!
Творить умел он тоже чудеса
Не хуже этих... Забрались в леса
Саксонцы и креститься не желали:
Их заблужденьям не было числа;
Часть этого упрямого народа
Он истребил за два или три года;
Другая часть крестилась и легла
К его стопам, их иногда кусая.
С мечом в руках он воздвигает крест,
И грабит, и сжигает все окрест,
Всех непосильной данью облагая.
Вот альбигойцы из соседних мест...

Убейте их! Искорените ересь!

Раймонд, спасти их души вознамерясь
(Хотя им всем погибнуть суждено),
Боролся с Римом. Но уже давно,
Согнувши выю, ставши на колени,
У папских ног вымаливает он
Прощение... Он папою прощен,
Хотя его и разорила пеня.
Испании отдельно честь воздам!
Религия неумолимо-злая
Особенно неистовствует там,
Всеобщее вниманье привлекая.
Там не спешит ревнитель веры в бой,
С оружием идя навстречу смерти;
Войны там не ведется никакой,
Нет никаких опасностей, поверьте!
Там убивать не любят второпях,
Убийцы величавы и суровы.
Вот собрались служители Христовы
Двумя рядами, в длинных стихарях.
Богатые жиды, а также мавры,
Опять-таки богатые вельми,
Еретики с их женами, детьми,
Закованы, шагают под литавры.
И палачи, блюдя церемоньял,
Их на костры торжественно возводят.
Поют Те Deum [6] Тебя, бога, [хвалим] (лат.). ; на балконы всходят
Король и свита, и гремит хорал.
Ханжи из ближних делают жаркое,
И смрад костров заменит фимиам...

Принять ли поклонение такое?

Ну, придираться нечего к друзьям,
Которые в усердье слишком рьяны.

От казней этих богатеет Рим;
Вс? новые, обширнейшие планы
Лелеет он, тщеславием томим.
Стремится европейские пределы
Поработить, чтоб замки и уделы
Навек к монахам перешли простым.
Пришел из Палестины пилигрим;
К местам святым зовет на поклоненье,
Места святые славословит он;
Их, дескать, взяли нехристи в полон,
Места святые ждут освобожденья...
На Азию Европа поднялась:
Спешат в поход крестьяне, горожане,
И дети их, и жены, и дворяне,
Нашив на платье крест и помолясь.
Охотно крест убийца нацепляет:
Преступникам прощенье он дарит,
От долга должника освобождает
И все грехи заране отпускает;
На небесах за теми, кто убит,
Он теплое местечко закрепляет.
Но крестоносцы по уши в долгах;
К кому ж, как не к монахам, обратиться?
И за гроши пронырливый монах
Скупает все, непрочь и побожиться:
«В накладе я, ей-ей, не в барышах!»
Прощайте, родовые замки, башни,
Угодия: леса, луга и пашни,
Все без остатка церковь поглотит.
О рыцари! Вам не нужны именья,
Вас Азия обширная манит.
Она по праву вам принадлежит:
Провинцию получит во владенье
Любой из тех, кто знатен, именит.
Там офицеры станут королями,
Солдаты станут графами, князьями!
Бесстыдные блудницы и плуты,
Фигляры, скоморохи и шуты
Отважных рыцарей сопровождают.
Идет молва о воинстве креста:
Сменяют там обжорством дни поста,
Хулу вслед за молитвой изрыгают,
Евреев убивают, басурман,
Для выкупа хватают христиан,
Идут в собор, запачканные блудом,
И на грабеж спешат от алтарей;
Насилуют и женщин, и детей,
Терзаемые похотью, как зудом.
Йерусалим взят — новая резня...

Вот зрелище! Глядите, как рыдают
В одних сорочках женщины, стеня.
Убийцы из окошек их кидают
На улицу, где копья ожидают,
И груды тел растут день ото дня.

Где ж видано, чтобы жидов жалели?

Их заживо сжигают, в самом деле.

Взгляните, как из чрева матерей
Вырезывают маленьких детей.

Вот ужас-то! Как это вы стерпели?

Таков обычай набожных людей.

Хватает деву юную злодей,
И страсть свою бесстыдно утоляет,
Затем кинжал ей в сердце погружает.
Как, эту жертву богу предлагать?
Замаранный и кровью, и развратом,
Господень гроб идет освобождать.

Я победил! Хоть и людьми, и златом
Европа обеднела на века
Свободен гроб мой! Этим результатом
Доволен я.

Теперь нет уголка,
Где б новые порядки не вводились:
Эммаус, Кана сразу превратились
В баронство или даже в майорат.
Капернаум стал графством, говорят...
Привет, привет, виконт Иерихонский,
Князь Вифлеемский, герцог Елеонский!

О Магомет! Не спас ты басурман:
Кто верх берет? Тиара, не тюрбан.

И как еще! Она свои владенья
Расширила, сумела сохранить,
Сумела всю Европу расчленить,
Посеяв в ней и смуты, и волненья,
И над царями начала царить.
Смиренный пастырь и служитель бога
Владыкой стал, и у владыки много
Детей внебрачных, фаворитов, шлюх...
Их содержа, народ бранится вслух.

Какой контраст! Я нищим был когда-то.
Наместник мой живет весьма богато.

Хотя себя я сметливым считал,
Давно меня преемник обогнал.

Вот Александр, любивший сладострастно
Родную дщерь. Чтоб ею обладать,
Убил он зятя: «Сам себе я зять!»

Да, папы страсть поистине ужасна.

Но ко всему успел привыкнуть Рим.
Соперничать два сына стали с ним.

О грех какой!

Хм... Вот как? Это ново.

Брат-кардинал терпеть не мог другого
(Тот — герцог был). И началась война:
Взгляните-ка: брат брата отравляет,
С отцом любовь сестрицы разделяет...