Лариса Миллер - Потаенного смысла поимка

Жить, не спасая, не спасаясь,
А так – земли едва касаясь,
А так – танцуя и шутя,
Легко, как малое дитя,
Когда его никто не мучит.
И кто меня так жить научит?

А если поглубже зарыться в подушку,
То, может, забудем, что взяты на мушку.
А если укрыться в заросшем саду,
То, может, забудем, что мы на виду.
А ежели в травы густые улечься,
То, может, забудем, что глупо беречься,
Что жизнь – беспощадный и меткий стрелок,
И будет прострелен любой уголок.

Мы только с воздухом граничим,
С пространством солнечным и птичьим,
Где ветер, где листва летит
И нам дорогу золотит.
И с воздухом, где лист и птица,
Неохраняема граница.

А музыка была. Потом её не стало.
Наверное, она звучать внутри устала.
А может быть, её в природе не осталось.
Осталась лишь одна смертельная усталость.
Усталость не звучит. Смогу ли жить немая,
Не разжимая губ и глаз не поднимая.

Я люблю твой ствол шершавый,
Мох твой жёсткий, лист твой ржавый,
Душу нежную твою.
Мы живём с тобой в краю,
Где живых легко изводят.
Ты дыши, пусть соки бродят.
Я держусь, и ты держись,
И давай стремиться ввысь.

Чтоб быть счастливой, надо мало:
Под старенькое одеяло
К бабуле вечером залезть,
И чтоб мне было только шесть,
Чтоб на ночь мне читали сказки,
Чтоб утром выйти, взяв салазки,
Туда, где снега пелена,
И чтобы кончилась война.

Я тишину перевожу
На русский, на певучий русский.
Берёза, ива, мостик узкий,
Тропа, где каждый день хожу.

А может, мой напрасен труд,
И тишина красноречива.
Пускай молчат берёза, ива,
И мостик, и осенний пруд.

А смертные смертных младенцев рожают,
Заботой, вниманием их окружают,
Катают в коляске, на ручках несут,
Тетёшкают, но всё равно не спасут.
О Господи, это же бесчеловечно.
Ну разве не ясно, что жить надо вечно?
Сначала у мамы своей на руках,
И дальше, и дальше, и дальше в веках.

Посторожи меня, пока я буду спать,
Посторожи меня, чтоб страшное не снилось,
Чтоб было мне легко, чтоб сердце ровно билось,
С тобой, любимый, жить – как по небу ступать.
Ты – добрый ангел мой, и ангелов других
Не жду и не зову. Мне и тебя довольно.
И ночь моя тиха, и белый день мой тих,
И лишь о том, что всё не вечно, думать больно.

Я говорить устала складно.
Я отдохну немного. Ладно?
Во мне сегодня нет огня.
Ты, муза, подожди меня.
Ведь в нашем деле нет корысти.
Ты дудочку пока почисти.

А жизни всё равно, как течь:
Беречь нас или не беречь,
Лелеять, обращаться дурно,
Течь плавно, медленно иль бурно,
Иль где-то посреди земли
Нас вдруг оставить на мели.

И тёмной ночью, и средь бела дня
Надеюсь на неслыханное чудо.
Неслыханного ждать невесть откуда
Не отучили до сих пор меня.

Как мне не стыдно с головой седой
Мечтать о небывалом, невозможном,
Живя годами на корму подножном
В соседстве близком с бездной и бедой.

Я на землю попала впервые.
Здесь надышано. Рядом живые.
И они первый раз на земле
И не могут советовать мне,
Что мне делать с отпущенным сроком
Под небесным невидящим оком.

А мне не надо «как-нибудь».
Мне нужен небывалый путь,
И яркий свет, и дивный воздух,
И небо в очень крупных звёздах,
И чтобы песнь моя была
Распахнутой, как два крыла.

Ну, здравствуй, светлый и пушистый!
Ты на траве, на кочке мшистой,
На листьях палых, на корнях.
Надолго ты в моих краях?
Ты первый, ты совсем младенец,
Ты чище белых полотенец.
И, чистоту твою любя,
Мне очень жалко мять тебя.

Снег падает, белое небо крошится.
А может быть, счастливо всё завершится,
А может быть, всё завершится без боли.
Страдать на земле мы обязаны, что ли?
Кто выдумал, будто на пользу страданье?
Да будет волнующим наше свиданье
С землёй, с небесами, со снегом летучим.
Коль счастливы будем, мы им не наскучим.

Кончается год, то есть Domini Anno,
А жизнь выражается так же туманно,
Но мне по душе шепоток и намёки,
Колеблемый свет бесконечно далёкий,
И нравится мне, что ответ так уклончив,
Что я ухожу, разговора не кончив.

Я всё время на чей-то вопрос отвечаю.
Старый день провожаю, рассвет ли встречаю,
Оставляю ли след на пушистом снегу —
Отвечаю. Ответить никак не могу.
И кружа меж дерев, что растут над откосом,
То отвечу мольбой, то отвечу вопросом.

А песенка, что родилась,
С моим дыханием слилась.
Пою ли я, дышу – не знаю.
Вот прохожу я птичью стаю,
Они поют, и я пою,
Но каждый песенку свою.

Разговоры ведя или делая нечто земное,
Взять да вдруг распрямиться и руки на миг опустить,
В тишине наступившей услышать иное, иное,
И увидеть, что чудо на шарике этом гостить.

И – счастливо – сказать уходящему мигу – счастливо,
Мой летучий, мой праздный, мой солнечный, мой голубой.
Ты ведь тоже творил на лету это дивное диво,
И как жалко, что мы не увидимся больше с тобой.

Продолжение следует, следует, следует.
Кто-то смотрит киношку, а кто-то обедает.
Слава Богу, черту ещё не подвели.
Слава Богу, не сдули с шершавой земли.
Надо как-то отметить событие это.
Как отметить – пытаюсь придумать с рассвета.

– Здравствуй, – снег прошелестел.
– Здравствуй, с возвращеньем,
Здесь встречаю я тебя чудным освещеньем.
– Слава Богу, ты опять поутру проснулась
И, едва открыв глаза, в этот мир вернулась,
В мир, где я сейчас живу, тропы заметаю,
И тебя пожить зову, и от счастья таю.