Наталья Лайдинен - Солнечные стрелы

В дыханье – росы, холодок.
Был близок – будешь одинок!
Алеет, торопя, восток…
Я, не рисуясь, не таясь,
Скажу, как есть, шепну, смеясь,
Что кровью укрепилась связь.

Потом ищи меня, зови,
Но гулко в доме без любви,
Дым – откровения сивилл;
Порою только миг есть жизнь
И держат душу миражи.
– Не расскажи, не ворожи…

Пусть каждый день трещит камин,
На сердце – лик, под сердцем – клин,
И нет измен, лишь блеск седин.
…Вдруг тень – и трепет мотылька,
Легка знакомая рука…
Страсть – до утра! До уголька…

Москва не Париж,
А Париж и не нужен:
О нем ты грустишь,
Как о брошенном муже.

Грустить не зазорно,
Но в полночь украдкой
Он манит узорной
И длинной перчаткой.

Мгновенным ответом
На жалобы сердца
Почудится ветер
С Полей Елисейских.

Разгонит печали,
Снега и разлуки,
И ты, как вначале,
Протянешь мне руки…

Над тысячей бестий,
Над пошлым и пришлым:
Как будто мы вместе,
Как будто в Париже…

Нас с тобою в небе разводит кто-то:
Лунный серп из окон ладьей уплыл…
Так давно не смотрела твои фото,
Что на них уже поселилась пыль.

Прихотливо тайну хранят серванты:
Сдав архивы, снова дышать могу…
Но смотри, куда поскакал
Сервантес?
– К многоруким башням молоть муку!

Ветер пляшет джигу на крыльях мельниц
И вращает ржавые жернова,
Жизнь смеется, прошлым казня изменниц,
Оглянись, я вправду еще жива?

Мы почти на разных концах туннеля,
Зов заблудшим зверем туда-сюда…
Неужели время всю память смелет
И в ручье обрадуется вода!

На нее ступлю – и пойду бесстрастной…
– Где ты, странница, стрекоза?
Нелегко глядеть, как в туманах гаснут
Голубые звезды – твои глаза.

Табачный дым. Реальность зыбка.
Смех истеричный, звон стекла.
– Любовь? Дурацкая ошибка,
Чуть не разрушила дела.

Не стоит долгих разбирательств
Малозначительный эксцесс.
– Любовь? Стеченье обстоятельств,
Биохимический процесс.

Встречаться раз в неделю – мило,
Не чаще – попадешь в аркан.
– Любовь? Скрываемое шило,
Не больше, чем воды стакан.

Какие могут быть решенья,
Когда проблем невпроворот!
– Любовь? Скорее, отношенья,
Спланированные наперед.

Мы все живем в плену иллюзий.
Без обязательств – разум чист.
– Любовь? Когда грызут и грузят,
А я здоровый эгоист.

Женатые – больны, рогаты,
Стресс – вечно виться, как ужу,
Не дай бог, дети… Но куда ты?
– Любовь? В монашки ухожу.

Удар был смертельной силы,
Смеясь, мне сказал гонец:
– Одна ты не знаешь, милый
Твой завтра идет под венец

И час торжества назначен,
До вечера ждут гостей…
Как я не упала навзничь,
От страшных таких вестей?

С доносчика взятки – гладки, —
Уж лучше б меня убил!
О, я узнаю повадки
Разрушившей жизнь любви!

Семь лет – ожиданий, страхов,
Предчувствий и тайных встреч,
Чтоб мигом развеять прахом
Все то, что могла сберечь!

Не в силах вместить рассудок
Жестокости чар чужих!
Я черною тенью буду
На свадьбе твоей, жених.

Пускай мне не хватит места:
Пройду потолком, стеной,
И вздрогнет не раз невеста
От холода за спиной.

По самые плечи заломлены руки.
Мечусь исступленно. Ослепла. Оглохла.
От ужаса этой внезапной разлуки,
От вопля вселенского, бьющего стекла

И жизни… Набросок летит карандашный,
В бреду становясь той последней чертою,
Для мозга реальной, как вечер вчерашний,
В который – впечатаны вместе с тобою…

День завтрашний скрыт уже тенью могильной,
Упасть! Через шпалы просыпаться пеплом!
Стать мертвой, не помнящей жизни, стерильной,
Покрепче стянуть эту страшную петлю.

Пускай вместе с сердцем страданье взорвется!
Все кончится… Жилы, как реки, застыли…
Где ангел сверкал, незакатнее солнца,
По самые ребра обломаны крылья.

Ухожу от ночей, опрокинутых в гибельность льда,
Нет, не с тысячной – с первой победной попытки!
Без облезлых обид, без желанья вернуть, без стыда:
Босоного бегу по росистой тропе, как по нитке.

Позади маета и бесплодная суетность драм,
Что к финалу летят, повторяя себя до дурноты.
Бесполезно рыдать и пытаться выстраивать храм,
Где колышется мерно и ядами дышит – болото!

Ты не муж и не друг. И врагом ты мне даже не стал.
Искры счастья украдены, кончилось время воришек.
В эту полночь рассыплется в прах пьедестал,
На который был карлик рукой королевской возвышен.
Я прошу не рыдать, не страдать, не устраивать сцен.
Я тебя уверяю: свобода – великая милость!
Отзвенела душа, но все небо – любовью взамен.
Расставаться легко, если сердце с цепями простилось.

Вспоминаю нежданно, как можно дышать во всю грудь.
Восхищенно лечу, разгоняясь, – к рассвету, к парому.
Пусть Харон поскорее веслом полоснет – в добрый путь!
Я ушла от тебя. Я ушла – не к другому.

Я все давно тебе простила:
Сноп искр и соляной комок
Рыданий, от которых с силой
Земля уходит из-под ног.

В бреду чудовищные ночи,
Жуть откровенья: он – чужой!
Изорванную в кровь и клочья
Тень, прежде бывшую – душой.

Стон немоты и вопль бессильный,
Сведенный в судорогах рот,
Отчаянья пролет могильный,
Снов бесноватый хоровод…

Я отпустила боль. Ты – в прошлом,
Вспахала – бороздой по лбу!
Все преходяще, плоско, пошло,
Кроме вмешательства в судьбу.

Одну любовь в стихах воспевшая,
Перестрадавшая, стерпевшая,
Но и тогда – боготворившая…
Вдруг – постаревшая, притихшая.
Бывшая.

Взмыл кустом неопалимым,
Мхом подернулся могильным…
Смутный времени лимит.
Только миг спала с любимым,
А теперь – опять с мобильным:
– Может, ангел позвонит?

Чем еще могу тебе помочь?
Может быть, родить под старость дочь

Или сына? Будешь наконец
Ты супруг и любящий отец.

Нет, ты ветер, и давно семья —
Только осень хмурая твоя,

Только память неземных страстей…
Ты не терпишь женщин и детей.