Поль Валери - Избранные стихотворения

Отныне призраком хранительного рва

Вокруг овец моих блуждает запах бурый!

Я солнцу жертвую секрет державных жен,

Впервые к нежному прильнет оно порогу,

Земли и неба зов взаимно отражен —

В нем тайной хрупкости вкушаю я тревогу.

О пиршество царей, осознанная мощь,

У ног безгрешного, божественного стража

Лежишь ты подступом туманных крыш и рощ,

Намеком тайного свершенья будоража.

Здесь я на высшее величье посягну —

Я, сердцем окрылясь, взойду на эту кровлю,

Небесную в себе открою глубину,

Прибежище душе смятенной уготовлю!

О пропасть славная, о вогнутая грудь,

Вбирающая синь телесными ноздрями,

Ты горький фимиам возжаждала вдохнуть

Над человечьими кварталами-морями!

О солнце, полог сна отбросив второпях,

Хохочет улей мой, гремит над Вавилоном,

Поют рожки, визжат кувшины на цепях,

И камни к пильщикам взывают непреклонным.

Вверяя страсть мою резцу и долоту,

Рабочим гомоном я населяю воздух,

Неукротимый шпиль пронзает высоту,

И глыбы мрамора пищат, как птицы в гнездах.

Растет строение навстречу небесам,

Отныне голос мой в решенье судеб слышен,

И, кажется, мой храм себя возводит сам,

Дрожжами смутного брожения возвышен.

Увы, тесна, как плен, державная стезя,

Немыслящим рукам обязана я славой,

Но эту ненависть не полюбить нельзя,

Когда у ног твоих — хребет тысячеглавый.

Толпа мурлычет мне напевы, как волна,

В простертой ярости утихшая до плача, —

К царице ластится, умиротворена,

До срока дикое негодованье пряча.

В трусливом ропоте раскрывшиеся рты —

Я слушаю, я жду их ярости подолгу.

Не менее богов несправедлива ты,

Великая душа, приравненная к долгу!

Любовной прихотью задетая порой,

Победной страсти я добычею не стала,

Вовек я от себя не отрекусь, герой,

Тенётам нежности не покорюсь устало.

От низменных блаженств, от ласковой вражды,

От разомлевших тел, от поцелуйной влаги

Сбежала я в свои висячие сады

И там, на высоте, где бездна в полушаге,

Где молний яростных цветочный ждет бальзам,

Где роза дерзкие испепеляет руки,

Я, безразличная к признаньям и слезам,

Венчаю прошлое надгробьями разлуки.

Смотрю, как высится новорожденный храм,

Массивный монумент бесплотного мечтанья,

Как грубые кубы, подобные горам,

Воздушных замыслов приемлют очертанья.

Звени, кимвал, ликуй! Как перси, высоки

Аркады убранной цветами пирамиды, —

Веди меня, о мысль, открой мне тайники

Царицы мудрых чар, златой Семирамиды!

Кто плачет в этот час? Не ветер ли ночной

Гранит верховные алмазы надо мной?

Кто плачет так, что я сама вот-вот заплачу?

Ладонью заспанной блуждаю наудачу

По ледяной щеке и, уступив стыду,

От вещей слабости слезы заветной жду:

Оттает, чистая, права судьбы присвоив,

Засветится во тьме сердечных перебоев.

В нашептыванье волн мне слышится упрек:

Опять доверчивость чужую подстерег

Прибой и заточил, не выплеснув на сушу,

В соленом горле скал обманутую душу...

Что делаю я здесь, растрепана, робка?

Безлиственно дрожит холодная рука,

По островам груди в сомнении плутая...

Всесокрушением томится даль пустая...

Свечусь, привязана к тебе, сквозная гроздь!

Величественный свод, неотвратимый гость,

Достойный проницать пространства временные

И в безднах порождать свеченья неземные, —

О сколько чистоты в сиянии твоем!

Сверхчеловеческим предвечным острием

Ты сердце смертное пронзил до слез, до дрожи...

Наедине с тобой стою, покинув ложе,

На изувеченной фантазмами скале,

Пытаясь разгадать в незаживленной мгле,

Какой неправдой я разбужена ночною,

Свершенной надо мной или свершенной мною?

...А, может, прежних слов я одержима злом,

Когда прохлада рук переплелась узлом,

Сдавив мои виски (задута лампа шёлком),

И молнию души ловила я осколком

Небытия, о нет, была я госпожой

Неотягченных вен: мой взгляд, почти чужой,

Следил, раскинувшись над лабиринтом плоти,

Как, дебри тайные купая в позолоте,

Змеиный, жгучий я нащупала укус.

Какие обручи желанья, нежный груз

Сокровищ трубчатых, скользящих шлейфом томным,

И жажда светлого в нагроможденье темном!

Коварный!.. В отблесках язвящего огня

Пронзенной, познанной оставил ты меня...

В изменнице-душе нас возрождает жало:

Твой яд отныне — мой! Познав себя, бежала

По жилам молния — мной обладавший яд.

Для скрытных девственниц огни его таят

Угрозу ревности — к кому же я ревную?

О боги! ощутить в себе сестру иную,

Всегда горящую, всегда настороже!

Простосердечие, ненужное уже!

Прочь от меня ползи, любезный Змей, мне гадки

Заемной хитрости петлистые догадки

И преданность твоя, услужливый беглец

Наивных головокружительных колец!

Вокруг себя совьюсь — души моей достанет,

Она, раскинувшись над тенью, не устанет

Всю ночь вгрызаться в холм прельстительной груди,

Излившей молоко мечтаний, — отведи

Сверкающую длань, грозящую любовью

Бесплотности моей, какому пустословью

Желанный, жертвенный я предпочту удел?..

Развалин позумент, меня ты не задел

Теченьями, — уйми волнистые разгулы,

К истокам возврати беспутные посулы:

Глаза мои давно открыты, не ждала

Я меньшей ярости от скрученного зла

В пустынной сухости запрятанного клада.

Границу моего мыслительного ада

Пытаюсь различить — о многом знаю я...

Пусть лицедействует надломленность моя,

Не так прозрачен дух, чтоб идольская злоба

В пещеру разрослась безрадостного гроба

Под взлеты факела в граненой, скальной мгле.

Когда б мы ведали, что может на земле

Из бесконечного родиться ожиданья!

Но даже тень сдалась агонии страданья.

Тревожный взор души прожорливо-глубок:

Витого чудища волнующий клубок

На жаркую ступень вползает, обессилен

Тягучей томностью заласканных извилин...

Что значишь ты в моей немеркнущей ночи,

Рептилия? сплетя капризные бичи,

Мой небрежащий сон ты созерцала, вспомни!..

Но я изменчивей, о Тирс, я вероломней!

Со мною заодно опасности мои.

Пещерный выползок, прочь от меня струи

Бескостный свой хребет, спиральной страстью вздутый,

Другую танцами массивными опутай,

Пленяй нагую ночь ее закрытых вежд

Чередованием тождественных одежд,

Клубись, высиживай зародыши зевотной