Александр Тиняков (Одинокий) - Стихотворения

Закрылась дверь моя тяжелою портьерой,
Стихает вдалеке печальный звук шагов;
Сквозь окна день глядит, безрадостный и серый,
Окутавший лазурь вуалью облаков…

…Как нежно он шептал, припав к моим ладоням
– (Мне руку щекотал его пушистый ус!) –
Казалось, что сейчас мы в страсти с ним потонем,
Навек освободясь от обыдённых уз…

Но я была тиха, как этот полдень серый,
Но я была мертва, как павший с ветки лист…
И он ушел, грустя, чуть шевельнув портьерой,
И я сижу одна и мну платка батист.

Крыши белы от луны,
Городок как будто вымер.
Средь глубокой тишины
На дворе пропел будимир.

Мягко тронула крылом
Свечку бабочка ночная.
Покружилась над огнем
И упала, умирая.

Ангел ночи мир обнял,
Присмирел и умер ветер…
Мнится, будто я попал
На твои поля, Кер-нетер!

Подползает вечер мороком,
Наплывает тучей сизою,
Наполняет поле шорохом,
Одевает темной ризою.

Душит зори злыми ласками,
Поцелуями коварными
И пугает землю сказками
И виденьями кошмарными.

Греза нам смежает взоры
Про любовь поет
И настой из мандрагоры
В сердце тихо льет.

Но как верный, стойкий витязь,
Мысль за ней спешит
И кричит: «Скорей проснитесь:
Враг бедой грозит!»

И, взмахнув крестообразно
Огненным мечом,
Рассекает нить соблазна,
Сотканную злом!

Зажег печальную лампаду я: –
Последнюю любовь.
Она горит, очей не радуя
И не волнуя кровь.

Давно душа моя остужена
Дыханьем едким зла –
И вот любви моей жемчужина
Лежит черна, тускла.

И много в думах плугом опыта
Проведено борозд,
И я слежу теперь без ропота
За угасаньем звёзд.

И если смерть своей секирою
Подрежет стебли грёз,
Я тихо им могилу вырою
И схороню без слёз.

Душа страданьем обезбожена,
Я стал угрюм, жестокосерд,
И много Дьяволом проложено
В мозгу моем преступных черт.

В глубинах сердца оскорбленного
Паучий гнев ключом кипит,
И в пропасть неба темнолонного
Мое проклятие летит.

И безответностью испуганный,
Я – с богохульством на устах –
Все ниже падаю, поруганный,
Все глубже погружаюсь в прах!

Он идет со мной, насвистывая…
В сердце сладостная жуть,
Давит кофточка батистовая
Замирающую грудь.

Небо вешнее – лазоревое,
Крылья бабочек блестят
И – желанья подзадоривая, –
Льют цветы свой аромат.

Тяжелеют груди млеющие,
В жилах сладкий сок разлит,
И уносят ветры веющие
Из хмельного тела стыд!

1. Дьявол грустный! Дьявол мудрый! Мой создатель и учитель!
Ты давно не прилетаешь, ты забыл мою обитель…

2. В дни, когда я был младенцем, часто ты ко мне входил
и меня в тиши вечерней черным истинам учил.

3. Взор твой был угрюм и темен, но порой он углем красным
Загорался и казался мне мучительно-прекрасным.

4. Каждый твой завет вонзался в уши мне, как острый гвоздь,
И в ребенке закипала неребяческая злость.

5. Много дней с тех пор погибло в тихом омуте забвенья,
Но во не погибали зерна горького ученья.

6. Никогда не забывал я, как ты грустно проклинал,
Как мохнатою рукою колыбель мою качал.

7. Поднимался я на выси, задыхался в темных недрах,
Но всегда всему живому был досель я верный недруг.

8. Много раз вступал я в битву с солнцем, с юностью, с весной,
Много храмов обезбожил я кощунством и хулой.

9. Я гасил свои улыбки, я душил свои признанья,
Я топил свои надежды в мертвом море отрицанья.

10. И на каждый крик призывный был во мне один ответ:
Словно молотом по гробу ударял я: «Нет! и нет!»

11. Но теперь, учитель мудрый, – помоги! – я сам не в силах
Усмирить мое волненье, успокоить трепет в жилах.

12. Что мне делать? Я слабею, я готов во прах упасть,
Надо мною нависает не твоя, иная власть.

13. Мудрый! Темный! Я унижен, я стыжусь, я погибаю,
Я готов любви поверить, я готов поверить раю.

14. И за женщиной земною я готов пойти, как раб…
О, явись! явись, учитель! я разбит, и смят, и слаб.

15. О, войди ко мне, как прежде, как не раз входил бывало,
С глаз моих полуослепших сбрось цветное покрывало.

16. Заглуши земные звуки, вдунь суровый холод в грудь
И с тропы любви позорной возврати на правый путь.

17. Повтори свои проклятья, опали мне сердце гневом,
укрепи мое презренье и карающим напевом,

18. Полной ненависти песней душу мне заворожи
И безжалостной рукою язвы жизни обнажи.

19. И уверь меня, что ложен, что, как лед весною, зыбок
Свет лобзаний и объятий, и признаний, и улыбок!

20. О, явись! и едкой речью отгони мечтанья прочь,
Оскопи мои надежды и восторги опорочь!

21. Вникну я в твои заветы, я тебе опять поверю,
Я приму с отрадой мертвой ясных радостей потерю.

22. О, приди! и помоги мне умертвить любовный бред,
И сказать с былою силой на призывы счастья: «Нет!»

Я встретил женщину в лохмотьях и без носа,
Ресницы редкие покрыл ей белый гной,
Меж губ ее, кровоточащих, папироса
Сверкала точкой золотой.

И, протянувши пальцев красные обрубки,
Она у встречного просила на ночлег,
А с неба падал, тая на подоле юбки,
Серебряный, холодный снег…

Всепрезираемым шутом я
Брожу среди толпы людской,
В меня бросая грязи комья
Глумятся люди надо мной.

Но я ни разу не ответил
На ругань злостную глупца,
Всегда мой взор спокойно светел
И тверды мускулы лица.

Ни разу судорогой жалкой
Не искривился гордый рот,
Когда меня бичом иль палкой
Прочь прогоняли от ворот.