Хуан Хименес - Вечные мгновения

Завороженно
— на воскресном солнце —
глядели в пустоту калейдоскопа
твои большие черные глаза.

И вот они, печальные, закрылись…

И ты теперь — пустой калейдоскоп,
душа твоя полна цветных узоров,
и, глядя вглубь, ты с них уже не сводишь
зрачков, завороженных навсегда!

Я чувствую, что в темной глубине
мой парусник на что-то натолкнулся
огромное…
И только. Ничего
не происходит! Волны… Тишина…

— А если все уже произошло
и, безмятежных, нас переменило?

Крик среди моря!

Чье сердце, ставши волной, — о волны грусти! —
в море кричало? Голос, откуда голос?
Какие крылья тебя занесли в пучину?

…Каждый вал тебя увлекает, и — вал рассекая грудью,
острей, чем плавник дельфина, — ты снова исходишь
криком:
хрипом, хрипом, хрипом…
О, крыльев парус бессильный! На крыльях ласточки
хрупкой
все дальше, все глубже, глубже, глубже…

Крииик среди моооря!..

Разве поможет звездное эхо?

Крииииик среди моооооря!..

Светозарная бабочка,
но красота исчезает, едва прикасаюсь
к розе.

Слепец, я бегу за ней…
Пытаюсь поймать…

И в моей руке остается
очертанье исчезновенья.

Моя слеза и звезда
друг с другом слились, и в мире
стало больше одной слезой,
стало больше одной звездой.

Я ослеп, и ослепло
от любви небо,
переполненное до края
жалобой звезд, блеском слез.

Необъятное сердце
в ежедневном сиянии солнца
— дерево, шелестящее пламенем листьев, —
апельсин синевы небесной!

Да станет истина дня — великой!

Был ее голос отзвуком ручья,
затерянного в отсветах заката,
или последним отсветом закатным
на той воде, которая ушла?

Мое сердце —
словно свинцовая туча,
сожженная пламенем заката;
сжавшееся, потемневшее от боли,
пронзенное — светом, пламенем, золотом!

Блуждая средь равнин
в закатном золоте, мне говорит душа,
что с миром я — един!

Ночь проходит, как черный бык, —
глыба мрака и страха с траурной шкурой, —
оглашая округу ревом, подобным буре,
сражая измученных и усталых;
и приходит день — белокурый,
жаждущий ласки ребенок малый,
который за далью где-то,
в обители тайны,
где встречаются все концы и начала,
поиграл мимоходом
на лугах заповедных,
полных тени и света,
с уходящим быком.

Тополя-изваянья
серебрятся в тумане!
А неприкаянный ветер,
скользя над темным заливом,
колышет в размытой дали
землетрясеньем сонливым
розовую Уэльву [29] Уэльва — портовый город в Андалусии. !
В сиром жемчужном просторе
над Ла-Рáбидой [30] Ла-Рáбида — старинный монастырь, находящийся неподалеку от Уэльвы. смутной,
где ночь покидает море, —
в рассветной остуде хмурой,
за соснами над лагуной,
в рассветной остуде белой —
сияющий образ лунный!

Поэзия! россыпь росы,
рожденная на рассвете!
прохлада и чистота
последних на небосводе
звезд — над свежею правдой
утренних первых цветов!

Поэзия! зерна росы!
посеянное на земле небо!

Пой, голос мой, пой!
Ведь если о чем-то
ты умолчал,
ты ничего не сказал!

Глазам, что бессонны,
быть может, я сон верну
у морей отдаленных.

Вдали от морей соленых
я не сомкну
моих глаз бессонных.

Плачи и стоны
слились в волну
желаний неутоленных.

Печалью бездонной
наполнили глубину
бессонницы перезвоны.

Не навеет влюбленным
любви новизну
ветер неугомонный.

Ветер неугомонный!
Позволь отойти ко сну
у дальних морей соленых!

К тебе я в сон закрался,
чтобы найти, притихшая вода,
твоих глубин невиданные клады.

И я почти нашел, почти нашел —
там, в отраженье звездном
небес, таких высоких и прозрачных, —
нашел… Но захлебнулся твоим сном!

Что с музыкой,
когда молчит струна,
с лучом,
когда не светится маяк?

Признайся, смерть, — и ты лишь тишина
и мрак?

Ты меня не догонишь, друг.
Как безумец, в слезах примчишься,
а меня — ни здесь, ни вокруг.

Ужасающие хребты
позади себя я воздвигну,
чтоб меня не настигнул ты!

Постараюсь я все пути
позади себя уничтожить, —
ты меня, дружище, прости!..

Ты не сможешь остаться, друг…
Я, возможно, вернусь обратно,
а тебя — ни здесь, ни вокруг.

Я в реку войду,
пойду за водою следом
меж двух берегов зеленых.

Взгляну с берегов зеленых,
как все дальше бегу за водою следом,
как сливаюсь я на бегу
с красотой, остающейся на берегу!
Прощайте! Мне уходить не страшно,
оставляя себя в прекрасном!

Откуда — лепесток
прозрачный солнца?
Откуда
лоб мыслящий, томящееся сердце?
Откуда — хлынувший неудержимо
поток поющий?

Укоренился прочно;
где же они,
твои корни?
В том дне, который наступит,
в завтрашних птицах и травах!

Белое облако вдали,
ты мертвое крыло — но чье? —
не долетевшее — куда?