Борис Нарциссов - Письмо самому себе: Стихотворения и новеллы

Я – варвар, ваятель в Элладе,
И тело чужой красоты
Резец мой ласкает и гладит,
И это – из мрамора ты.

Закрылись глаза и открылись:
Я – северный варвар опять.
И узкие брови, как крылья, –
– Тебе при свиданьи поднять.

В столетье машинного лязга
У глаз твоих снова воскрес
Такой, как на вазах пелазгов,
Овальный микенский разрез.

И смуглое тело Мелитты
В тебе вспоминается мне
Видением старого Крита
В открытой Колумбом стране.

Вечерами бывает,
В октябре, в листопад:
Принахмурит по краю,
И леса загрустят.

Но на самом закате
Вдруг прорвет облака,
И березы охватит
Ветровая рука.

И смеется, и рада,
И лепечет слова,
Золотым водопадом
Опадая, листва.

Так, при самом прощаньи
Ты, взметнув головой,
Вся оделась сияньем,
Как береза листвой.

И вот, в сумерках светят
До сих пор с того дня,
По плечам точно сети
Из живого огня,

Как в осеннем пожаре
На закате леса,
Золотой Ниагарой
Мне твои волоса.

Волны и ветер в бреду,
В ропоте вечного горя.
Черным монахом приду
На берег дикого моря.

Будет светиться в потемках
Белая пена у ног.
Черным, иссохшим обломком
Рухну тогда на песок.

Черная женщина-ночь
В сизых туманах возникнет.
Сердце подскажет мне: «прочь!»
– Сердце!Молчи и привыкни…

Будут нестись над водою
Крики последней тоски.
Черный, я тенью худою
Скоро приду на пески.

На небе, мутном и черном,
Редкие проблески звезд.
С Берега Смерти упорно
Тянет холодный норд-ост.

Цели былые – забыты.
Путь по течению вод.
Острая стрелка магнита
К полюсу жизни ведет.

Скоро в тумане забрезжат
Темные камни земли.
Там, у скалистых прибрежий,
Тонут во мгле корабли.

На небе, мутном и черном,
Тусклые проблески звезд.
С Берега Смерти упорно
Тянет холодный норд-ост.

Искривленные щупальца сучьев
Протянулись к озябшей луне.
Острый ветер, деревья измучив,
Их оставил в томительном сне.

Но, одетая саваном белым,
От земли отвернулась луна.
Между ними без дна и предела
Голубая легла глубина.

Воздвигается выше и выше
Погребальных туманов опал.
Ты меня никогда не услышишь,
Как бы горько тебя я не звал.

И меня будешь вечно ты мучить.
Так застыли мы в нашей судьбе:
Я – бессильные, мертвые сучья –
Протянулся в пространство к тебе.

О сновиденьях, о бериллах
Холодных глаз, о топких мхах,
Об одержимых лунной силой,
О лунной деве в дальних льдах.

Не вызывай ее ночами, –
Взгляни на прелесть дев земных.
Предай забвенью и молчанью
Свой сон, о, бедственный жених!

Сквозят зеленым светом льдины,
Горит Полярная звезда.
Движеньем ласково-змеиным,
Как ртуть, колышется вода.

Кругом леса из черных елей
И мхи заржавленных болот.
По ним безвольно к дальней цели
Лунатик брошенный идет.

Но чащи хмуры и дремучи.
Но топи спрятались и ждут.
В постели тинной и зыбучей
Лучи луны его найдут.

Его зрачки с немым укором
Блеснут холодным светом в них:
Так бесконечно-долгим взором
С Невестой встретится жених.

С каждым годом туманы забвенья
Беспросветнее ткут свой покров.
Отголоски и бледные тени –
Это всё, что осталось от снов.

Вот и я заблудился, лунатик,
В этом мире, как в темном лесу.
Только память о давней утрате,
О тебе, сохранил и несу.

Безотраднее сумерки бора…
В них мне чудится чаще твой лик…
Я устал. Это значит, что скоро
Будет страшный и радостный миг.

Ни тела радости, ни сладострастья
И ни твоих сведенных страстью рук:
Мне жаль иной, вотще желанной власти,
Мой незабвенный и забытый друг.

Над зимним морем ветер нас оплакал
Соленой пылью с мокрых, хлестких крыл,
И парк ненастный гулким влажным мраком
Тебя навеки в этот вечер скрыл.

Забвенье: чище звуки, суше краски.
В годах всё ближе малый холм земли.
Мне жаль небывшей нежности и ласки:
Того, что дать друг другу не смогли.

Фонари не светили в тот вечер:
Ветер тьмою себя оперил.
Исступленный, холодный, как глетчер,
Бил огромными взмахами крыл.

Над иглой островерхой костела
Выгибался Медведицы хвост,
И запутались в черных и голых
Сучьях сотни встревоженных звезд.

К твоему опустевшему дому
Вел гипнозом невидимый след
Сумасшедший надежды: в знакомых
Окнах будет оранжевый свет.

Но, взглянувши случайно но запад,
Где в золе дотлевала заря,
Я увидел, как сизые лапы
Хищной тучи над миром парят.

И я вспомнил тогда, что ведь это
Совершалось однажды во сне:
Так же с запада крался одетый
В погребальное облако снег,

Так же с неба сверкали сквозь ветви
Мириады встревоженных глаз,
И кричал обезумевший ветер
О потере – совсем как сейчас.

А сейчас – разве вправду я мерзну
В одичавшем от ветра саду?
Разве это не сон, что всё поздно,
Что тебя потерял я и жду?

Осторожные сумерки мутною
Паутиной наткали углы.
Серый ангел подходит и кутает
Мне глаза пеленой полумглы.

Тучи на небе брошены ворохом,
Полегли и слезятся дождем.
То ли шелесты слов, то ли шорохи…
Этот шепот мы в сумерки ждем: