Уильям Блейк - Стихотворения

I My Spectre around me night and day
Like a wild beast guards my way;
My Emanation far within
Weeps incessantly for my sin.

II 'A fathomless and boundless deep,
There we wander, there we weep;
On the hungry craving wind
My Spectre follows thee behind.

III 'He scents thy footsteps in the snow,
Wheresoever thou dost go,
Thro' the wintry hail and rain.
When wilt thou return again?

IV 'Dost thou not in pride and scorn
Fill with tempests all my morn,
And with jealousies and fears
Fill my pleasant nights with tears?

V 'Seven of my sweet loves thy knife
Has bereaved of their life.
Their marble tombs I built with tears,
And with cold and shuddering fears.

VI 'Seven more loves weep night and day
Round the tombs where my loves lay,
And seven more loves attend each night
Around my couch with torches bright.

VII 'And seven more loves in my bed
Crown with wine my mournful head,
Pitying and forgiving all
Thy transgressions great and small.

VIII 'When wilt thou return and view
My loves, and them to life renew?
When wilt thou return and live?
When wilt thou pity as I forgive?'

а ['O'er my sins thou sit and moan:
Hast thou no sins of thy own?
O'er my sins thou sit and weep,
And lull thy own sins fast asleep. ]

b ['What transgressions I commit
Are for thy transgressions fit.
They thy harlots, thou their slave;
And my bed becomes their grave. ]

IX 'Never, never, I return:
Still for victory I burn.
Living, thee alone I'll have;
And when dead I'll be thy grave.

X 'Thro' the Heaven and Earth and Hell
Thou shalt never, never quell:
I will fly and thou pursue:
Night and morn the flight renew.'

с ['Poor, pale, pitiable form
That I follow in a storm;
Iron tears and groans of lead
Bind around my aching head.]

XI 'Till I turn from Female love
And root up the Infernal Grove,
I shall never worthy be
To step into Eternity.

XII 'And, to end thy cruel mocks,
Annihilate thee on the rocks,
And another form create
To be subservient to my fate.

XIII 'Let us agree to give up love,
And root up the Infernal Grove;
Then shall we return and see
The worlds of happy Eternity.

XIV 'And throughout all Eternity
I forgive you, you forgive me.
As our dear Redeemer said:
"This the Wine, and this the Bread."

Мой Спектр опричь меня кружит,
Как хищник, жертву сторожит,
А Эманация моя,
Рыдая, бросила меня.

«Во мраке бездны безысходной,
Свершая грех непервородный,
Блуждаем и рыдаем мы —
Тебя мой Спектр ждет в царстве тьмы.

Твой след — куда ты ни пошла бы, —
Через ущелья и ухабы, —
Отыщет он, сквозь град и снег.
Когда ж вернешься ты навек?

Не та ли ты, что гнев с презреньем
Воздвигла над моим смиреньем,
Не та ли, что сожгла слезми
Мои игралища с людьми?

Не ты ли семь моих любовей
Похоронила в море крови?
Не ты ль велишь, чтоб я забыл
Семь приснопамятных могил?

Еще семь раз любил я, зная,
Что ждет любовь земля сырая,
И семь других в полночном сне
Скользнули с факелом ко мне.

И семь с великою душою,
Наивозлюбленнейших мною,
Лозой увили мне чело,
Не ставя Зло твое во зло.

Когда ж вернешься ты, чтоб всех
Их воскресить, избыв свой грех?
Когда ж вернешься ты, меня —
Как я прощаю — не казня?»

(«Мои грехи тебе мешают,
А собственные — не смущают?
К моим — презренье беспредельное,
Своим — поешь ты колыбельную».)

(«Что за грех, что мной свершен,
Тобою не предвосхищен?
Шлюх ты шлешь мне на подмену —
Знаешь собственную цену».)

«Не вернусь я, ибо пеней
Должен быть триумф — не мене!
Коль тебя переживу —
Будет повод к торжеству!

Небо, Землю и Геенну
Не объять тебе, смятенный.
Полечу куда смелей
Провозвестницей твоей!»

(«Бедный, жалкий, беспомощный
Спутник мой во тьме полночной,
За тебя я, как в оковах,
Вся в слезах своих свинцовых».)

«Тщетно к вечности взываю
Я, пока не поломаю
Адский лес сухой хвои, —
Путы женские твои.

Я распну тебя на скалах,
Чтоб не зреть в твоих оскалах
Зла, ни жалости к себе,
Ни презрения к судьбе.

Или я создам другое
Нечто, сходное с тобою,
Адский лес сухой хвои —
Иль вступи на путь Любви.

И, отринув бессердечность,
Обретем в согласье Вечность —
Ведь Спасителем дана
Мера Хлеба и Вина».

When Klopstock England defied,
Uprose William Blake in his pride;
For old Nobodaddy aloft
...and belch'd and cough'd;
Then swore a great oath that made Heaven quake,
And call'd aloud to English Blake.
Blake was giving his body ease,
At Lambeth beneath the poplar trees.
From his seat then started he
And turn'd him round three times three.
The moon at that sight blush'd scarlet red,
The stars threw down their cups and fled,
And all the devils that were in hell,
Answered with a ninefold yell.
Klopstock felt the intripled turn,
And all his bowels began to churn,
And his bowels turn'd round three times three,
And lock'd in his soul with a ninefold key;...
Then again old Nobodaddy swore
He ne'er had seen such a thing before,
Since Noah was shut in the ark,
Since Eve first chose her hellfire spark,
Since 'twas the fashion to go naked,
Since the old Anything was created...
And so feeling he begd him to turn again
And ease poor Klopstocks nine fold pain
From pity then he redend round
And the Spell removed unwound
If Blake could do this when he rose up from shite
What might he not do if he sat down to write.

Клопшток Англию хулил как хотел,
Но тут как раз Вильям Блейк подоспел;
Ибо Не Породивший Сына отец
...рыгнул и раскашлялся под конец;
Священная затрепетала семейка
От заклятья, разбудившего Британского Блейка.
Вильям Блейк восседал орлом
В окрестностях Лондона, под топольком.
Не усидев на насиженном месте —
Куча осталась на этом месте, —
Трижды он обернулся на месте,
Что было началом священной мести.
Кровью налилась при виде этого Луна,
Звезды повалились; как хватив вина,
И девятикратной площадною бранью
Отозвалось чертей Кромешное Собранье.
Клопшток, в ответ на троекратный поворот,
Трижды с визгом схватился за живот,
Трижды в его животе перевернулись все кишки,
И девять раз подряд душа его встала на дыбки...
Тогда Не Породивший Сына отец
Поклялся, что не встречался ему подобный игрец
С тех пор, как Ной смастерил свой ковчег,
С тех пор, как Ева вкусила запретных нег,
С тех пор, как он тьму отделил от света,
С тех пор, как содеять замыслил это...
Восчувствовав так;, он меня просил,
Чтоб муку Клопштокову я смягчил...
Тако Блейк победил, облегчаясь,
А уж в стихах победит, ручаюсь!

Mock on, mock on, Voltaire, Rousseau:
Mock on, mock on; tis all in vain!
You throw the sand against the wind,
And the wind blows it back again.

And every sand becomes a gem
Reflected in the beams divine;
Blown back they blind the mocking eye,
But still in Israel's paths they shine.

The Atoms of Democritus
And Newton's Particles of Light
Are sands upon the Red Sea shore,
Where Israel's tents do shine so bright.

Живей, Вольтер! Смелей, Руссо!
Бушуй, бумажная гроза!
Вернется по ветру песок,
Что нам швыряете в глаза.

Песчинка каждая — алмаз,
Когда в ней блещет луч небес...
Насмешники! для ваших глаз
Несть в нашей Библии чудес!