Тимур Шаов - Песни

Люблю я тебя, ну почти как себя,
К тебе поднимусь, нас обоих любя.
Куплю коньяку и сосиски,
И рыбки куплю твоей киске,
И с будущим тестем махры покурю,
И бензонасос я ему подарю.
А будущей тёще — попроще,
Нельзя баловать свою тёщу!

Ах, «девятка», ты птица «девятка»,
С птицей «тройкой» тебя не сравнить!
Так же с птицей «шестёркой», «семёркой», «восьмёркой»…
Нарисуем права — будем жить!
Пусть умчит нас крутая машина
От эпических этих страстей,
Ты увидишь, какой я мужчина —
Эротических пять скоростей!

Тут внезапно возник у меня конкурент,
Я и сам не пойму — то ли вор, то ли мент.
И эта нахальная харя
Приехала к ней на «Феррари».
Купил ананасы и виски,
Купил осетра твоей киске,
А тестю, скотина, купил пианино,
На хрена же «Стейнвей» пожилому мужчине!
И шубу песцовую тёще,
И тёща — в подпол, и не ропщет.

Приобрёл он тебя с потрохами,
В Монте-Карло повёз отдыхать,
И ругаю дурными словами
Я его непричастную мать.
Как могла, нашу клятву нарушив,
Пренебречь удивительным мной!
В мою чистую нежную душу
Харкнуть алчной своею слюной!

Любил я её, как себя самоё,
Но злое жульё умыкнуло её
Туда, где стриптиз и рулетка,
Где «Баунти» падают с ветки,
Где есть в телевизоре «Пал» и «Секам»,
Где землю — крестьянам, вино — босякам.
Мораль этой басни, ребятки, —
Уже не престижны «девятки».

Жестокой ревностью томим,
В командировке я влачился
И думал: «Вдруг она с другим?»,
Стонал и тихо матерился.

С ней неизвестный мне Другой,
Безнравственный и аморальный.
Она ему: «Мой дорогой!»
А он кайфует, конь педальный!

Сбивая пепел на ковёр,
Нальёт себе неторопливо…
Небось, какой-нибудь майор,
Или актёришка смазливый…

Её обнимет, паразит,
Она прильнёт к нему со стоном,
А от него, небось, разит
Густым мужским одеколоном.

Он ей целует плечи и уста
И обнимает прочие места.
И нагло получает наслажденье
В моём порнографическом виденье.

Какой ужасной будет месть!
Я крови жажду! Страсть Господня!
Он попирает мою честь,
По дому шастая в исподнем.

Он мою водку выпьет всю
И балыком моим закусит,
Потом ей скажет: «Усю-сю!»
Она ответит: «Муси-пуси!»

И вот они ложатся спать,
Он вновь надушится в сортире,
Потом, включив «Полёт Валькирий»,
Рога мне будет удлинять.

Я не пойму никак:
Зачем ей этот бабник?
Он глуп наверняка ведь
И чёрств, как тульский пряник.
Он ей там наплетёт,
Что луну с небес достанет,
А пол не подметёт,
Утюг чинить не станет.

Рукав не засучит,
Не вымоет посуду
И вряд ли отличит
Гуно от Букстехуде.

И этот циник и позёр,
Ей скажет, выходя из ванной:
«Ну, что же, где твой Командор?
Где его носит, Донна Анна?»

Вот тут-то появляюсь я
Весь в белом или в светло-сером,
Красивый, грозный, как судья,
С большим железным револьвером.

Он закричит, что он здесь ни при чём,
И тут же притворится кирпичом.
Сперва его, потом её, кокотку.
И выйду в ночь, забрав зубную щётку…

Мне мой психолог прописал
Клистир для снятья напряженья
И тем немного обуздал
Моё больное воображенье.

Дурных фантазий больше нет.
Я рад. И всё же, для страховки,
Куплю, ребята, пистолет
И отменю командировки.

Эх, рыбалка! Вот оно, мужское счастье!
День на сборы: взяли водку, взяли снасти.
Надоела жизнь московская дурная!
В глушь! В Саратов! Волга, Волга — мать родная!

Наши жены нас напутствовали как бы:
«Ой, смотрите, не дай бог, там будут бабы!»
Женский разум! Чтобы бабы на рыбалке?!
Это нонсенс! Там из баб одни русалки.

Рыбак с рыбаком
Погожим деньком.
Помашет жена плавником!

Назывался наш корабль «Владимир Путин».
Нас боялись все плавсредства на маршруте.
Ведь не крикнешь: «Эй, на „Путине“, с дороги!»
Шутка, что ли? За такое вырвут ноги.

Я не местный, но рыбачить я умею.
Я любитель не слабей Хемингуэя.
Шкалик водки — и ловлю, как Сабанеев.
Нас на лодке пять таких Хемингуэев.

Рыбак рыбака
Не любит слегка.
Нас много, и на всех одна река.

А ночью львы приснились мне
И мальчик маленький, салага.
Он называл меня Сантьяго,
И рыба шла на глубине.

Пили мало. Даже Мишка не напился.
Ящик шнапса? Так он на солнце испарился.
И вообще мы малопьющие ребята,
Но стопарик под ушицу — это свято.

Подцепить бы рыбу-меч, и с ней сразиться.
Но попадались окуньки, лещи, плотвица.
Я был лучший — взял сома длиною с руку.
Плюс поймал я просто вот такую…
Не, вот такую…
Просто ВОТ ТАКУЮ щуку!

Рыбак рыбаку
Заварит чайку,
А сам отхлебнёт коньяку.

И было так в рассветный час:
Поймал я рыбку золотую.
Сказал ей сразу, напрямую,
Что водка кончилась у нас.

Вдруг напали сомалийские пираты.
Мы орали: «Ё-ё…! Вы откуда тут, ребяты?»
Но мы отбились, мы стреляли из нагана.
Но мы ошиблись, то была рыбоохрана.

На прощанье надо в реку (есть примета)
Кинуть деньги, но закончились монеты.
Так что за борт капитана мы швырнули,
Чтоб вернуться снова в следующем июле.
И поехали домой!

Рыбак с рыбаком,
Кунак с кунаком,
Земляк с земляком,
Моряк с моряком,
Синяк под хмельком,
Босяк босяком,
Петрович молчком,
Андрюха бочком,
Маркуша с матком,
Мишаня ползком…
Ну, хватит!
В Москву прямиком.

Ты знаешь, Петя, я зауважал науку.
Сейчас такое злое время на дворе,
Страна не та уже давно, а скорость звука
Всё та же, что при батюшке царе.

Ах, как печально… На пеньке сидит ворона.
Пришли лопахины и вырубили сад.
Из вечных ценностей — один закон Кулона,
Да площадь круга всё ещё пи-эр-квадрат.

Народ стал счастлив, с непривычки мается.
Стабильность — кушай тюрю и толстей.
А вот Вселенная тихонько расширяется,
Причём без разрешения властей.

А нам бы взять в пример природу,
А нам бы возлюбить свободу.
Растёт сознательность и крепнет рубль,
И лишь мозги одни идут на убыль.

Все девять муз, рождённых Мнемозиной,
Удавлены верёвкой бельевой.
Жива лишь муза телевидения — это мужчина,
Но с женским торсом и ослиной головой.