Автор неизвестен - Европейская поэзия XVII века

Не думай, чтобы я томиться стал
По прелестям твоим, не зная их;
Я вкуса губ твоих не испытал,
Не побывал в объятиях твоих.
Будь щедрой и сама любовь яви,
Коль хочешь поклоненья и любви.

Взгляни, как верен я, и оцени;
Что выстрадал, в заслугу мне вмени.
Надежда, окрыленная тобой,
Летит домой, спешит на голос твой.
Великой я награды запросил;
Но много сердца отдано и сил.

Иные из былых моих друзей
Достигли и богатств и должностей;
Из жалости, в насмешку иль в упрек
Они твердят, что так и я бы мог.
О дорогая! полюби меня —
И стихнет эта злая болтовня.

Ждет Музыки мой изнуренный дух,
Но не мелодий на веселый лад:
Они сейчас не усладят мой слух,
Души взыскующей не утолят.
Лишь Ты, о Боже милосердный мой,
Отрадою наполнишь звук любой.

Блеск и красу земную воспевать —
Как на волнах писать, ваять из льда.
Лишь в Боге — истинная благодать,
Свет, что у нас в сердцах разлит всегда:
Лучи, которые от звезд зажглись,
Жар, возносящий над землею ввысь.

Падает звезда — поймай,
Мандрагору — кинь брюхатой.
Тайны прошлого прознай,
И давно ли Черт — рогатый,
Научи внимать сиренам,
А не зависти гиенам,
Дай силу
Кормилу,
Чтобы честный ум не закружило.

Если ты такой ловкач
И к безумствам тяготеешь —
Мчись десятилетья вскачь,
Мчись, пока не поседеешь,
А затем — сочти, припомни
Чудеса до одного мне,—
Не встречу
В той речи
Женщины, что честь смогла сберечи.

Есть такая — дай мне знать.
Я в паломничество ринусь.
Впрочем, можешь не писать —
С места я за ней не сдвинусь.
С верной вестью ты вернешься,
Но едва ты отвернешься —
Уж с тою
Златою
Погуляют двое или трое.

Как ты мешать нам смеешь, дурень рыжий?
Ужель влюбленным
Жить по твоим резонам и законам?
Иди отсюда прочь, нахал бесстыжий!
Ступай, детишкам проповедуй в школе,
Усаживай портного за работу,
Селян сутулых торопи на поле,
Напоминай придворным про охоту;
А у любви нет ни часов, ни дней —
И нет нужды размениваться ей!

В твои лучи, хваленое светило,
Я верю слабо;
Моргнул бы и затмил тебя — когда бы
Мог оторваться я от взора милой.
Зачем чудес искать тебе далёко,
Как нищему, бродяжить по вселенной?
Все пряности и жемчуга Востока —
Там или здесь? — ответь мне откровенно.
Где все цари, все короли Земли?
В постели здесь — цари и короли!

Я ей — монарх, она мне — государство,
Нет ничего другого;
В сравненье с этим власть — пустое слово,
Богатство — прах, и почести — фиглярство
Ты, Солнце, тоже счастливо отныне,
Что целый мир вместился в это ложе:
Остались только мы посередине,
Нас согревай — и мир согреешь тоже;
Свети лишь нам — и всюду будет свет,
Здесь полюс твой и сферы всех планет!

Уймись, завистник, не мешай любить!
Брани мою подагру, хвори,
Седую прядь, дела в разоре,
О музах выучись судить,
Возьмись за ум, а нет — служи:
Тут подольстись, там удружи,
Потрись в судах и над мошной дрожи —
Как порешишь, тому и быть,
Лишь не мешай любить!

Кому, кому во зло, что я влюблен?
Иль корабли от вздохов тонут?
От слез моих угодья стонут?
А равнодушье гонит лето вон?
Кого спалил в чумном огне
Зной, полыхающий во мне?
Ведь, как и прежде, стряпчие в цене,
Солдат войной не обделен —
А я всего влюблен!

Преображаясь волею любви,
Мы — мотыльки, и мы же — свечи.
Самим себе спешим навстречу.
Орел и голубь — всё в одной крови.
И феникс — это мы вдвоем.
Едины в тождестве своем,
Самих себя друг в друге познаём:
Восстал из пепла — и живи
Для таинства любви.

Ну, а умрешь, так смерти нет в любви.
Назло могильному покою
Мы станем, стих, твоей строкою.
Ты нас людскому слуху назови.
Коль нам в анналах места нет,
Мы под жилье возьмем сонет.
В его созвучьях сохранив наш след,
Навеки нас благослови
Войти в канон любви.

Взыскуйте все, кого любовь
В душе друг друга поселила,
Кому от мук ничто не мило,
Кто сокрушен, вселенной явь и новь
Вобрал в себя зерцалом глаз
(И потому она свелась
К размерам, осязаемым для вас):
И нам, о небо, уготовь
Такую же любовь!

Коль наше чувство звать нельзя любовью,
То, значит, между нами только связь.
Но я устал, залито сердце кровью,
А из любви бесстрастность родилась.
Опустошен я — просьбы, клятвы, взоры
Я не скупясь истратил на тебя,
Был верен букве договора
И ждал, надеясь и любя.
Но если вдруг — прости мне эту грязь —
Твоей любви делима ипостась,
То нет надежд на большее, чем связь.

А вдруг любовь меж нами — а не связь,
Тогда твоя любовь не безраздельна.
Быть может, кто-то, вкруг тебя виясь,
Слезой своей распорядившись дельно,
Смог вынудить тебя любить его;
Что делать нам тогда? Мы — жертвы рока
Любить друг друга, больше никого —
Таков наш договор без срока.
И все же одарен я, словно князь:
Твой дар — земля; все, что живет, плодясь
И множась здесь, крепит меж нами связь.

Нет, безраздельности желать нельзя:
Настанет миг — ничто не будет ново,
Но не кончается любви стезя,
Мне нужно новое твое хоть слово.
Не суждено нам быть всечасно рядом,
Но мне спокойно, о любовь моя:
Не предпочту я никаким усладам
Сердец свиданье в море бытия.
Все ж мы должны, на щедрость не скупясь,
Один в другого преосуществясь,
Нерасторжимой сделать нашу связь.

В тумане слез, от вздохов невесомый,
Я в этот сад вхожу, как в сон знакомый;
И вот — к моим ушам, к моим глазам
Стекается живительный бальзам,
Способный залечить любую рану;
Но монстр ужасный, что во мне сидит,
Паук любви, который все мертвит,
В желчь превращает даже божью манну;
Воистину здесь чудно, как в раю,—
Но я, несчастный, в рай привел змею.

Уж лучше б эти молодые кущи
Развеял холод мстительно-гнетущий!
Уж лучше б снег, нагрянув с высоты,
Оцепенил деревья и цветы,
Чтобы не смели мне в лицо смеяться!
Куда теперь укроюсь от стыда?
О Купидон, вели мне навсегда
Частицей сада этого остаться,
Чтоб мандрагорой горестной стонать
Или фонтаном у стены рыдать!

Пускай тогда к моим струям печальным
Придет влюбленный с пузырьком хрустальным:
Он вкус узнает нефальшивых слез,
Чтобы не все отныне брать всерьез
И заблуждаться менее, чем прежде;
Увы! судить о чувствах наших дам
По их коварным клятвам и слезам
Труднее, чем по тени об одежде.
А та — единственная, кто не лжет,
Правдивостью своей меня убьет!