Уильям Шекспир - Гамлет

Хочешь знать правду? Не будь она дворянкой, не видать бы ей христианского погребения.

Верное твое слово. То-то и обидно. Чистая публика топись и вешайся, сколько душе угодно, а наш брат прочий верующий и не помышляй. Ну, да ладно. Пора за лопату. А насчет дворян – нет стариннее, чем садовники, землекопы и могильщики. Их звание – от самого Адама.

Разве он был дворянин?

Он первый носил ручное оружие.

Полно молоть, ничего он не носил.

Да ты язычник, что ли? Как ты понимаешь священное писание? В писании сказано: «Адам копал землю». Что ж, он копал ее голыми руками? Ну вот тебе еще вопрос. Только ты отвечай впопад, а то смотри…

Валяй, спрашивай.

Кто строит крепче каменщика, корабельного мастера и плотника?

Строитель виселиц. Виселица переживает всех попавших на нее.

Ей-богу, умница! Виселица – это хорошо. Но только смотря для кого. Хорошо для того, чье дело плохо. Ты сказал плохо, будто виселица крепче церкви. Вот виселица для тебя и хороша. Давай сначала, только теперь спрашивай ты.

Кто строит крепче каменщика, корабельного мастера и плотника?

Вот и говори кто, и отвяжись.

А вот и скажу!

Ну?

Не могу знать кто.

Входят Гамлети Горациои останавливаются в отдалении.

Не надсаживай себе этим мозгов. Сколько осла ни погоняй, он шибче не пойдет. В следующий раз спросят тебя эту же вещь – отвечай: могильщик. Его дома простоят до второго пришествия. Ну, да ладно. Сбегай, брат, к Иогену [74] Сбегай, брат, к Иогену… – Так звали хозяина кабачка, находившегося по соседству с театром «Глобус». и принеси-ка мне шкалик.

Второй могильщикуходит.

(Копает и поет.)

Неужели он не сознает рода своей работы, что поет за рытьем могилы?

Привычка ее упростила.

Это естественно. Рука чувствительна, пока не натрудишь.

(Выбрасывает череп.)

В этом черепе был когда-то язык, его обладатель умел петь. А этот негодяй шмякнул его обземь, точно это челюсть Каина, [75] …челюсть Каина… – Согласно библейской легенде, первым убийцей на земле был Каин, убивший своего брата Авеля. который совершил первое убийство. Возможно, голова, которою теперь распоряжается этот осел, принадлежала какому-нибудь политику, который собирался перехитрить самого господа бога. Не правда ли?

Возможно, милорд.

Или какому-нибудь придворному. Он говаривал: «С добрым утром, светлейший государь. Как изволите здравствовать?» Его звали лорд такой-то и такой-то, и он нахваливал лорду такому-то его лошадь в надежде напроситься на подарок. Не правда ли?

Правда, принц.

Да, вот именно. А теперь он угодил к Курносой, сам без челюстей и церковный сторож бьет его по скулам лопатой. Поразительное превращение, если б только можно было подсмотреть его тайну! Стоило ли растить эти кости, чтобы потом играть ими в бабки? Мои начинают ныть при мысли об этом.

(Выбрасывает другой череп.)

Вот еще один. Вообразим, что это череп законника. Где теперь его крючки и извороты, его уловки и умствования, его казуистика? [76] Казуистика – крючкотворство, изворотливость в доказательстве ложных или сомнительных положений; рассмотрение отдельных примеров судебных дел (казусов) с точки зрения того, как они должны решаться согласно правовым нормам. Отчего терпит он удары этого грубияна и не привлекает его к ответственности за оскорбление действием? Гм! В свое время это мог быть крупный скупщик земель, погрязший в разных закладных, долговых обязательствах, судебных протоколах и актах о взыскании. В том ли взыскание по взысканию со всех его земельных оборотов, что голова его вся набита землею? Неужели все его поручительства, простые и двусторонние, обеспечили ему только надел величиной в одну купчую крепость на двух листах бумаги? Одни его передаточные записи едва ли улеглись бы на таком пространстве. А разве сам владелец не вправе разлечься попросторней?

Нет, ни на одну пядь, милорд.

Кажется, ведь пергамент выделывают из бараньей кожи?

Да, принц, а также из телячьей.

Ну, так бараны и телята – те, кто верит в прочность пергамента. Я поговорю с этим малым. – Чья это могила, как тебя там?

Моя, сэр.

(Поет.)

Верю, что твоя, потому что ты лжешь из могилы.

А вы – не из могилы. Стало быть, она не ваша. А я – в ней и, стало быть, не лгу.

Как же не лжешь? Торчишь в могиле и говоришь, что она твоя. Она для мертвых, а не для живых. Вот ты и лжешь, что в могиле.

Эта ложь в могиле не останется. Она перейдет от меня к вам.

Для какого мужа праведна ты ее роешь?

Ни для какого.

Тогда для какой женщины?

Тоже ни для какой.

Для кого же она предназначена?

Для особы, которая, сэр, была женщиной, ныне же, царствие ей небесное, преставилась.

До чего основателен, бездельник! С этим народом надо держать ухо востро, а то пропадешь от двусмыслиц. Клянусь богом, Горацио, за последние три года я заметил: все так осмелели, что простой народ наступает дворянам на ноги. – Давно ли ты могильщиком?