Константин Арбенин - Зимовье зверей

Вам холодно, мадам? — Сжигайте письма.
Пусть чувство в них сгорит, как кошкин дом.
Все письма — вздор! На что они сдались вам?
Одни слова, с ошибками притом.

Вам жаль, мадам? — Так опустите руки,
Не дёргайте меня за рукава!
Я знаю сам все каверзные трюки:
Гражданский брак — гражданские права.

Вы на мели, мадам? — Сушите вёсла.
В гербарий поцелуи и цветы.
Пусть в сердце тлеет негашёная известка,
Но — все к чертям! Вы больше мне не ты!

Вы каетесь, мадам? — Не надо басен!
Не надо писем, песен и статей.
Мой быт без вас так сказочно прекрасен,
Что выше всех возвышенных идей.

Вам нездоровится, мадам? — Попейте ж яду.
Вы всё уже испили, что смогли?
Я знаю сам: Отелло лучше Яго,
Но оба — звенья суть одной петли.

Вы в положении, мадам?.. — Найдите выход.
Какой-нибудь надёжный и простой.
И разойдёмся без взаимных выгод:
Вы — как вдова, а я — как холостой.
Идите с богом и живите долго!

Так долго, чтоб я там не встретил вас…
Коль смерти нет, в забвенье мало толка:
Забудешь профиль — вспомнится анфас.

Но всё, что я оставлю вам в наследство,
Не стоит двух изломанных грошей.
Я — ваша цель, вы для меня — лишь средство
Для достижения изящных миражей.

У меня есть конкретное предложение:
Заменить все стёкла на витражи,
Чтобы видеть в окне не свое отражение,
А цветные картинки и миражи.

Пусть это кому-то покажется странным —
Новые стёкла в старые рамы.

Звон — бесцветные стёкла вон!
Прозрачные стёкла вон — звон!

В этом деле есть одно осложнение:
Слишком много осколков и резаных ран;
Но зато — фантастическое впечатление,
Будто в каждом окошке — цветной экран.

Цена небольшая: на руках и на рамах
От старых осколков — свежие раны!

Звон — ненужные стёкла вон!
Разбитые стёкла вон — звон!

Но я вижу — тебя терзают сомнения:
Ты в этой идиллии видишь обман!
Что ж, пусть кто-то из нас испытает прозрение,
Когда все миражи превратятся в туман!

Ведь стёкла рассыплются — поздно иль рано,
Останутся только — рамы да раны!

Звон — ненужные стёкла вон!
Прозрачные стёкла вон —
Красные, зелёные, синие, жёлтые стёкла —
Со всех сторон!

Построив свой дом на пороге Луны,
Живу без часов, без газет и без книг.
Смотрю по ночам прошлогодние сны,
Снотворное звёзд положив под язык.

И лишь по утрам, когда лунный дождь
Стучит по стеклу позабытый мотив,
Я осознаю, что всё это — ложь,
Но ты заходи…

Но ты заходи —
Мой дом за углом
Этого дня.
Тебе по пути,
И, если будет не в лом,
Навести меня.

Но ты залетай —
Мы будем пить чай
В рождественской мгле.
Я тоже зайду,
Когда будет рай
И там, у вас на Земле.

Слеплю из огней большую свечу,
Повешу над входом портреты друзей.
Порву календарь — и буду жить, как хочу,
Совсем не впрягаясь в напутствия дней.

И мой граммофон, вращая диск лет,
Поет мне о том, что уже позади.
Но я сознаю, что всё это — бред,
Но ты заходи…

Но ты заходи —
Мой дом за углом
Этого дня.
Мы с тобой посидим
За лунным столом
И помянем меня.

Но ты залетай —
Я ближе, чем край,
Я — лишь точка в нуле.
Я тоже зайду,
Когда будет рай
И там, у нас на Земле…

Сочинить бы песню попроще,
Да и спеть бы её потише
Где-нибудь во бору или в роще,
Где её никто не услышит.

Сочинить бы песню потише,
Да и спеть бы её попроще,
Чтоб никто не прочёл бы афиши
Иль прочёл в афише лишь прочерк.

Я не хочу быть крутым,
Я не хочу громко петь.
Всё это — дым, только дым,
А я боюсь угореть.

Сочинить бы песню без смысла,
Да и спеть бы её без толка,
Чтоб она в ушах не зависла
Иль зависла бы, но ненадолго.

Сочинить бы песню похуже,
Да и спеть бы её неважно,
Чтобы сесть с этой песней в лужу,
Плюнуть в зал — и уйти отважно.

Я не хочу быть крутым,
Я не хочу громко петь.
Всё это — дым, только дым,
А я боюсь угореть.

За тёмным лесом — серые одежды.
Везение — как глянец в кружевах.
И даже бледно-жёлтый цвет надежды
Густеет на зелёных рукавах,

Когда ты вытираешь кровь с палитры
И сводишь эти пятнышки с ума
Под видом неотправленной молитвы,
С судьбой неразрешённого письма.

Твои картины пока никому не видны,
Твое искусство ещё не смущает века,
Но эти стены уже не имеют цены,
И дом твой скоро пойдет с молотка…

Семь мелких нот, семь оттисков сознанья,
Семь точек от уколов бытия.
Когда бы я изведал мирозданье,
Таким уколом мог бы стать и я.

Но ты иные точки выбираешь
И время разворачиваешь вспять.
Зачем ты с каждой нотой умираешь,
Простым бессмертным не дано понять.

Твои баллады пока никому не слышны,
Твое искусство еще не смущает века,
Но эти стены уже не имеют цены,
И дом твой скоро пойдет с молотка…

Дом на заказ,
Деревянный табурет,
Ночь, свет и газ,
Окно темно,
И тысяча лет
Одиночества вдоволь
В заколоченном доме —
Там, где нет нас,
Там, где нас нет.

Угрозы и тлен,
Неврозы, гонения
На всех на нас,
Захваченных морозами в плен…
Мне бы шарф до колен,
Мне бы шарм поколения,
А не шанс околеть от измен…

Каждой птахе — срок да вехи,
Сожалей — не сожалей!
Эти каменные веки
С каждым днем всё тяжелей.

С каждым годом с новым счастьем
Всё трудней мирить старьё.
Но не бей судьбу на части —
Пусть былое, да своё.

Чем богаты — тем бедны,
Что храним — тому верны.
Всё, что есть, — тепла пол-литра,
Пять светильников-желтков

Да яичница-палитра
Из семи цветных шлепков.
Да ещё вот этот город,
Что ночует у дверей.

Ковырни каминный порох
Кочергами фонарей
И увидишь: спозаранку
И до самого поздна

Небо стелет самобранку
Из белесого сукна. —

Выдь на Мойку — чей там стон?
Этот город — чем не стол?

Приглядись: из каждой арки,
Из-под каждого моста
Он пророчит нам подарки —
Будет праздник хоть куда!