Педро Кальдерон - Любовь после смерти

Будь это чудо достоверным,

Не умерла бы ты, и я бы

Не жил; вот в этот миг бегущий

Я, умирающий, и ты,

Живая, были бы мы равны.

Ты, небо, видя это горе,

Вы, горы, видя эти беды,

Вы, ветры, слыша грусть мою,

Ты, пламя, скорбь мою увидев,

Как все вы допустить решились,

Чтоб лучший светоч был погашен,

Чтоб лучший ваш цветок завял,

Чтоб лучший вздох ваш был развеян?

И вы, кто был в любви испытан,

Скажите мне в моем сомненьи,

Скажите мне в моей беде,

Что должен делать тот влюбленный,

Который, приходя увидеть

Свою возлюбленную ночью,

Чтобы испить до дна любовь,

Так долго ждавшую награды,

Ее внезапно он находит

Своею кровью обагренной,

Лилеи нежную эмаль

Встречает в гибельной оправе,

Встречает золото в горниле

Неукоснительно суровом?

Как должен, горький, поступить,

Кто ждал, любя, постели брачной

И встретил гроб, где образ милый,

Что божеством ему являлся,

Пред ним явился как мертвец?

Но нет, советов не давайте,

И что бы мне сказать могли вы?

Кто в положении подобном

Не действует, руководясь

Тоской, плохое руководство

Ему советы. О, вершины

Неисследимой Альпухарры,

Театр, где явлена была

Игра трусливейшего дела,

Игра победы самой подлой,

И славы самой низко-грязной!

Пусть никогда бы, никогда

Твои высокие вершины,

Пусть никогда бы, никогда бы

Твои пленительные долы

Лик самой скорбной красоты

Не видели в своих пределах!

Но что я жалуюсь напрасно?

И самый ветер не внимает

Воскликновениям моим.

СЦЕНА 7-я

Док Фернандо Валор, Донья Исабель Тусани,

мориски. - Дон Альваро, Донья Клара, мертвая.

Валор

Хоть огненными языками

Галера нас звала на помощь.

Явились поздно мы.

Донья Исабель

Так поздно,

Что как зажженные костры

Все улицы ее пылают,

И пламенем пирамидальным

Угрозы шлют далеким звездам.

Дон Альваро

Что удивительного в том,

Что вы пришли сюда так поздно,

Коль опоздал и я в Галеру?

Валор

Какое скорбное предвестье!

Донья Исабель

Какой нежданный лик беды!

Валор

Что это?

Дон Альваро

Высшее несчастье,

Печаль, которой нет сильнее,

И злоключение, с которым

Ничто сравнить не можем мы:

Увидеть, что внезапно умер,

И умер смертью столь злосчастной,

Тот, кто с тобой любовью связан,

Есть точка высшая скорбей,

Есть завершение несчастий,

Есть величайшее из бедствий.

Та, кто пред вами (о, мученье!),

Вся бледная (о, горький рок!),

И в собственной (о, беспощадность!)

Крови омытая (о, пытка!),

Моя жена, моя Малека.

Рукою подлой в грудь ее

Удар направлен был смертельный,

Среди огня. Кто не смутится,

Кто не увидит с изумленьем,

Что гасится огонь огнем,

И что алмаз разрушен сталью?

Вы все, да, все вы - очевидцы

Наикощунственного дела,

В котором зверство без конца,

В котором самый мрачный ужас,

И испытанье без пощады,

Любовь и рок непобедимый;

И потому вас всех, вас всех

Зову теперь я в очевидцы

Великой, самой величайшей

И самой благородной мести,

Какую только сохранит

В бессмертных летописях вечность

Неразрушающейся бронзы,

И долголетье твердой яшмы;

Пред этой мертвой красотой,

Пред этой сломанною розой,

В которой смерть сама есть чудо,

Как было чудом и рожденье,

Пред этим я цветком клянусь

И, верный чувствам, обещаю,

Что отомщу ее кончину;

И ежели теперь Галера,

Недаром названная так,

Свое крушенье потерпела,

И тонет в бездне вод пурпурных,

И в море пламени крутится,

И от вершины в темный дол

Как бы на дно морей нисходит,

И если барабан испанцев

Чуть слышится в неясной дали,

И если полчища врагов

Теперь поспешно отступают,

Я по пятам пойду за ними,

Пока меж всех солдат испанских

Ее убийцу не найду;

Не отомщу ее кончину,

Так отомщу свой гнев жестокий;

Дабы огонь, что это видит,

И мир, который это зрит,

И ветер, это услыхавший,

И рок, чьей волей это было,

И небо, давшее согласье,

И чтобы вместе с ними вы,

О, люди, звери, птицы, рыбы,

Цветы, созвездья, месяц, солнце,

Вода, земля, огонь и воздух,

Увидели, сказали всем,

Узнали, поняли, постигли,

Что в сердце у араба скрыта,

Что в верном сердце у араба

Непобежденная живет

Любовь и после смерти,

Да похвалиться смерть не сможет,

Что власть ее разъединила

Двух верных, в чьей душе любовь.

(Уходит.)

Валор

Остановись, постой!

Донья Исабель

Скорее

Теченье молний остановишь!

Валор

Возьмите мертвую отсюда

Красавицу. Пусть никого

Не устрашит такая Троя,

Такая варварская жертва,

Что в страхе рушится на землю

И пеплом по ветрам летит.

Смелей, мориски Альпухарры,

Владыка ваш Абенумейя,

Во имя мщенья за несчастья,

Недаром поднял этот меч.

(Уходит.)

Донья Исабель (в сторону)

О, если б небо пожелало,

И эти гордые Атланты

Огня, который их сжигает,

Ветров, которые их бьют,

В своих основах сокрушились

И, с места сдвинутые, пали,

Чтоб вместе с этим столько бедствий

Нашли в их гибели конец!

(Уходят.)

СЦЕНА 8-я

Лагерь около Берхи.

Дон Хуан Австрийский, Дон Лопе,

Дон Хуан де Мендоса, солдаты.

Дон Хуан

Одни развалины Галеры

Отныне будет видеть взор:

Она собою, в теплом прахе,

Являет Феникс и костер.

И в этой сфере распаленной

Средь жадных вспышек мы следим,

Как пламя служит Минотавром

И лабиринтом - черный дым.

Нам нечего здесь дожидаться,

Но прежде чем, светло горя,

Жемчужины на пену моря,

Заплакав, изольет заря,

Идем на Берху; дух мой бранный

Тогда насытится войной,

Когда падет Абенумейя

Живой иль мертвый предо мной.

Дон Лопе

Коль хочешь, чтоб судьбу Галеры

Узнала Берха, - хоть сейчас

Идем, сеньор, туда: для схватки

Довольно бранных сил у нас.

Но если примем во вниманье

Приказ, нам данный Королем,

Увидим, что его желанье

Не в том, что смело мы убьем

Его врагов, а что вассалов

Должны возможно мы щадить

И, наказав их, в самой каре

Уметь виновного простить.

Мендоса

С Дон Лопе я вполне согласен:

Твой гнев умеет укрощать,

Так покажи теперь виновным,

Что ты умеешь и прощать.

Умерь, сеньор, свою суровость,

И пусть тебя увидит свет

Великим в том, что ты - прощаешь,

В том, чтоб убить - величья нет.

Дон Хуан

Мой брат послал меня (то правда),

Чтоб я окончил этот спор,

Но безоружным не умею

Просить я, чтоб утих раздор.

Однако он вполне доверил

Прощение и кару мне;

Так пусть же мир теперь узнает,

Что, храбрым будучи в войне,

Умею я прощать с оружьем,