Борис Гребенщиков - Тексты песен БГ

Все кончилось так - он долго смотрел в окно,

Потом пошел к стене, и одел пальто,

И вышел туда, где снег и ночь,

И сел в трамвай уехать прочь

Туда, где есть десять прекрасных дам.

Хозяйка, зевнув, ему подала ладонь.

Сказала: "Еще когда-нибудь зайдите на наш огонь".

А гости сидели за столом,

И чинно сосали чай с дерьмом,

И пили за здоровье прекрасных дам.

И он вышел прочь, куда - он не знал и сам,

Набрав семь цифр, он мерз, подпевая гудкам,

Но трубок никто не поднимал.

Он был один, и мир был мал,

Но все же скрыл десять прекрасных дам.

А дома его ждал застоявшийся дым

И десять листов, верных его стихам.

И верь не верь, но десять прекраснейших дам

Ждали звонка в свою дверь - его звонка.

Десять прекрасных дам.

Я кончил писать и тоже встал у окна

Туда, где видна стена и еще стена,

И долго стоял, и синий дым

Ел мне глаза, но я был с ним,

И пил до дна за здоровье прекрасных,

Десяти прекрасных дам.

Пограничный господь стучится мне в дверь,

Звеня бороды своей льдом.

Он пьет мой портвейн и смеется,

Так сделал бы я.

А потом, словно дьявол с серебрянным ртом,

Он диктует строку за строкой,

И когда мне становится страшно писать,

Говорит, что строка моя.

И он похож на меня, как две капли воды,

Нас путают, глядя в лицо.

Разве только, на мне есть кольцо, а он без колец.

И обо мне говорят: "Он ни то, ни се",

Но порой я кажусь святым,

А он выглядит чертом, хотя он господь,

Но нас ждет один конец.

Так как есть две земли,

И у них никогда не бывает общих границ.

И узнавший путь кому-то

Обязан молчать.

Так что, в лучших книгах всегда нет имен,

И в лучших картинах лиц,

Чтобы сельские леди и джентльмены

Продолжали свой утренний чай.

И та, которую я считаю своей женой,

Дай ей, господи, лучших дней,

Для нее он страшнее чумы,

Таков уж наш брак.

Но ее сестра за зеркальным стеклом

С него не спускает глаз.

И я знаю, что если бы я был не здесь,

Дело было б совсем не так.

Ах, я знаю, что было бы, будь он, как я,

Но я - человек, у меня есть семья,

А он - господь, он глядит сквозь нее,

И он глядит сквозь меня.

Так как есть две земли,

И у них никогда не бывает общих границ.

И узнавший путь кому-то

Обязан молчать.

Так что в лучших книгах всегда нет имен,

И в лучших картинах - лиц.

Чтобы сельские леди и джентльмены

Продолжали свой утренний чай.

Они шли уже так долго,

Что уже не знали, куда,

И в его ладонях был лед,

А в ее ладонях - вода.

И если бы он не смеялся,

Она решила, что он немой,

Но он сказал ей:

"Как будет славно,когда мы вернемся домой".

Сестра моя, ты альтруист,

Ты не щадишь свечей,

Ты хочешь узнать мой язык,

Но он - мой и больше ничей.

А нам уже нужно так мало слов,

И зима почти за спиной.

И ты знаешь, сестра,

Как будет славно,когда мы вернемся домой.

Я летел на серебрянных крыльях,

О, я был большой эстет.

И с той стороны стекла

Я искал то, чего с этой нет,

И тело мое просило любви

И стало моей тюрьмой,

Все останется точно также,

Только я знаю, что я возвращаюсь домой.

Любимый твой холст - это автопортрет,

Где ты - это я,

Любое слово - это ответ,

Где ты - это я,

И если ты невидим средь семи небес,

Кто заметит тебя?

И твой квадрат не снимет углов,

И добродетель, как грех,

Твои стихи лишены всех слов,

И ненависть - смех,

И ты спишь по ночам со смертью своей,

И ты счастливее всех.

И ты всегда идешь позади,

Ведь ты - господин.

Ты как вода, ты живешь внизу,

Но ты - господин.

И когда я был мал, ты учил меня своей

Дороге 21.

Твои глаза, словно пепел,

Ты видишь только то, что есть.

Твои глаза, словно пепел,

Ты видишь только то, что есть.

Я никогда не ловил Луну в реке рукой,

Но я почту за честь.

На двадцать первом шоссе

Есть многое, чего здесь нет.

На двадцать первом шоссе

Есть многое, чего здесь нет.

Я был бы рад жить там,

Но сердце мое пахнет, как Невский проспект.

Здесь темно, словно в шахте,

Но ушли все, кто мог что-то рыть.

И когда ты выходишь,

Ты видишь, что это не смыть.

И ты хотел бы быть вежливым,

Но только оборвана нить.

Да и что тебе делать здесь,

Если здесь нечего пить.

И ты гложешь лекарства,

Как будто твердый коньяк.

И врачи, как один,

Утверждают, что это голяк.

И директор твоей конторы,

Наверно, маньяк,

Он зовет на ковер,

А потом говорит тебе: "Ляг."

Ты слышал, что отсутствие ветра

Хорошая весть.

И ты плывешь, как Ермак,

Но вокруг тебя ржавая жесть.

И ты, как мальчик с пальцем,

Но дыр в той плотине не счесть.

И отчего ты кричишь,

Когда мы зовем тебя есть?

И в бронетанковом вальсе,

В прозрачной дымке берез.

И твой ангел- хранитель

Он тоже не слишком тверез.

И вы плывете вдвоем,

Шалея от запаха роз,

Но никто не ответит,

Потому что не задан вопрос.

А что вино - полумера,

Так это ты вычислил сам.

И, поистершись в постелях,

С осторожностью смотришь на дам.

И в суете, как священник,

Забывший с похмелья, где храм,

Ты бываешь то там, то здесь,

Но ты - не здесь и не там.

И ты кидаешься в круг,

Хотя ты не веришь в их приз.

И ты смотришь на звезды,

Но видишь нависший карниз.

И считая время колодцем,

Ты падаешь вниз...

Но если там будет сцена,

Что ты споешь на бис?

Между тем, кем я был, и тем, кем я стал,

Лежит бесконечный путь.

Но я шел весь день, и я устал,

И мне хотелось уснуть.

И она не спросила,кто я такой,

И с чем я стучался к ней.

Она сказала: "Возьми с собой

Ключи от моих дверей."

Между тем, кем я стал, и тем, кем я был

Семь часов до утра.

Я шел до рассвета, и я забыл,

Чье лицо я носил вчера.

И она не спросила, куда я ушел,

Северней или южней.

Она сказала: "Возьми с собой

Ключи от моих дверей".

И я трубил в эти дни в жестяную трубу.

Я играл с терновым венцом.

И мои восемь струн казались мне

То воздухом, то свинцом.

И десяткам друзей хотелось сварить

Суп из моих зверей,

Она сказала: "Возьми с собой

Ключи от моих дверей."

И когда я решил, что незачем петь,

Я стал молчать и охрип.

И когда я решил, что нет людей

Между свиней и рыб.

И когда я решил, что остался один,

Мой джокер средь их козырей,

Она сказала: "Возьми с собой

Ключи от моих дверей."

Те, кто были, по-моему, сплыли,

А те, кто остался - спят.

Один лишь я сижу на этой стене, как свойственно мне.