Луиш Камоэнс - Лузиады

Развеял в прах захватчиков презренных.

30

Но видишь - с поля битвы отлучился

Вождь богомольный Лузовой дружины

И к Троице с молитвой обратился,

Взывая к небу в трудную годину.

Но тут кастилец дерзкий разъярился,

И португальцы, полные кручины,

Стремглав за храбрым Нуну поскакали

И вновь к своим полкам его призвали.

31

Но, преисполнясь верою святою,

Ответил Нуну: "Близится то время,

Когда Спаситель твердою рукою

Отбросит вспять кастильцев гордых племя".

Вот так Помпилий славный в годы горя

Склонялся ниц пред алтарями всеми,

Бессмертные мольбам его внимали

И римлянам победы даровали.

32

Да, это Нуну Алвареш достойный,

Отечеству он был отцом и сыном.

Нам Сципионом звать его пристойно

И Родины великой паладином.

Он благородно, мудро и спокойно

Спас свой народ в тяжелую годину.

Его Нептуна волны вспоминают,

Поля Цереры по нему вздыхают.

33

И в этой же войне других героев

Просторы Португалии рождали.

Когда, предавшись наглому разбою,

Два командора скот наш угоняли,

Родригеш наш с дружиной удалою

Его отбил; когда же друга взяли

Кастильцы в плен, Родригеш их нагнал

И вмиг свободу другу даровал.

34

А здесь пред нами мерзостный предатель,

Что над отчизной-матерью глумится.

Но Жил Фернандеш, Родины старатель,

Кладет его глумлению границы.

Дрожит пред ним подлец завоеватель,

Пред мщеньем в страхе убежать стремится.

Но храбрый Жил кастильцев настигает

И в Херес победителем вступает.

35

А вот и флотоводец незабвенный,

Наш Руй Перейра, гордый и отважный,

Кастильцам преградивший путь надменным

И спасший наши корабли бесстрашно.

А вот семнадцать воев дерзновенных,

Вступивших в бой неравный и ужасный,

Чтоб посрамить бестрепетно и смело

Четыреста кастильских кавалеров.

36

Вот так и наши прадеды когда-то

С несметным войском смело в бой вступали,

Во времена героя Вириату

Могучие когорты побеждали.

Мы, дорожа наследьем их богатым,

У них один обычай переняли:

Хоть мало нас, но страха мы не знаем,

И не числом - отвагой побеждаем.

37

А здесь инфантов видишь ты великих,

Потомство благородное Жуана.

Отважный мореплаватель Энрике

Открыл для нас просторы океана,

И в Сеуту, под ярых мавров крики

Он с мужеством ворвался несказанным,

И Педру, что в Германии суровой

Родимую страну восславил снова.

38

Вот граф Менезеш; дважды из осады

Спас Сеуту сей ратоборец славный.

Вот сын его, разивший без пощады

Сынов Агари, в бой вступив неравный.

Когда в Эль-Ксаре властелин державный

Едва не принял смерть от супостатов,

Его закрыл Менезеш своим телом

И пал под крики мавров оголтелых.

39

Когда бы живописцев окружали

Признание, почет и уваженье,

Они б в своей палитре отыскали

Немало дивных красок, без сомненья,

И прочих мы б героев увидали,

Прославивших себя в былых сраженьях,

Но в наши дни искусств не почитают,

И честь отцов их сыновья роняют.

40

А предки добродетелью сияют,

Потомков вызывая преклоненье,

Своею славой внуков затмевают,

Их оттесняют в тень без сожаленья,

На вечную безвестность обрекают,

Дарят неумолимо их забвеньем.

Те прозябают в праздности бесславной,

С геройством предков в бой вступив

неравный.

41

А есть у нас всесильные вельможи,

Что подлости тропой пробились к трону.

И я скажу, что королям негоже

Шутам в угоду нарушать законы.

Те, не имея славных предков, тоже

Чинят искусствам сладостным препоны.

Высокую поэзию клянут,

Поэтов поношеньям предают.

42

Но я не отрицаю, что бывают

Потомки, что деяньями своими

Великих предков славу укрепляют,

С достоинством несут их меч и имя.

Но редко их поэты воспевают,

И мы порою не знакомы с ними.

Их мало, их незримо осеняет

Тот свет, что славных предков озаряет".

43

Так Гама, Кату ала удивляя,

Рассказывал историю народа,

Что, славную державу прославляя,

Шел на Восток сквозь мглу и непогоду.

Уже, сквозь тучи трепетно сияя,

Вечерняя заря легла на воды,

А гость стоял в безмолвном изумленье

Пред Луза сыновей изображеньем.

44

Но вот померкло мощное светило

И, антиподам ясный день даруя,

За горизонт далекий поспешило,

Маня себе на смену ночь благую.

И для наиров время наступило

На брег направить путь сквозь

тьму ночную,

И лодки понеслись, с волнами споря,

По лону столь знакомого им моря.

45

Меж тем, по Саморинову желанью,

Наиры прорицателей созвали,

Сказав, чтоб те к великому гаданью

О судьбах государства приступали.

И дьявольское, злое волхвованье

Уже жрецы седые начинали,

Надеясь все узнать о португалах,

О вере их, владыке и державе.

46

По внутренностям жертвенным пророки

Узнать страны грядущее стремились.

К ним поспешил злой демон на подмогу

И нашептал, что в Каликут явились

Полки поработителей жестоких,

И мудрецы седые устрашились.

Верховный жрец в тревоге и кручине

Поведал о гаданье Саморину.

47

К тому же в Каликуте находился

Мулла - закоренелый мусульманин,

Однажды Вакх во сне ему явился

И подстрекал злодея беспрестанно.

И без того тот злобой распалился,

Прослышав о героях-христианах,

А Вакх, приняв обличье Магомета,

Такие дал неверному советы:

48

"Остерегись, мной избранное племя!

Тебе противник страшный угрожает,

Несет он для тебя несчастий бремя,

Поработить детей моих желает.

Тяжелое для нас настало время,

Нас грозная година ожидает!"

Мавр пробудился и решил в волненье,

Что видел лишь дурное сновиденье.

49

Но Вакх вернулся: "Подлый лежебока!

Ты что, глупец, на лаврах почиваешь?

Признать не можешь своего пророка

И внять его призывам не желаешь?

Я здесь страдаю, властелин Востока,

А ты меня, невежа, презираешь.

Забыл, как видно, что твои же деды

Мои навеки приняли заветы.

50

Сынов здесь мало этого народа,

И трудно будет им тягаться с нами.

Любуемся мы солнцем при восходе,

Но слепнем под полдневными лучами.

Чини препоны гордым мореходам,

К ним разжигай ты ненависти пламя.

Пока слепящий полдень не настал,

Пускай от нас страдает португал!"

51

Так возвестив, сокрылся Вакх коварный,

Проснулся мавр, виденьем удрученный,

И, помня о пророчествах кошмарных,

Все издавал проклятия и стоны.

Едва лишь свет денницы лучезарной

На сонном появился небосклоне,

Созвал мулла потомков Магомета

И рассказал о Вакховых заветах.

52

Услышав все, коварные интриги

Замыслил люд бессовестный и подлый,