Льюис Кэрролл - Фантасмагория и другие стихотворения

Кто, раз вступив на тяжкий путь,
Не смел свернуть с дороги
В слепой надежде отдохнуть,
Преодолев когда-нибудь
Ущелья и отроги;

Кто даже брань произносил,
Как будто заклинанья,
Но путь наверх не прекратил,
Хотя уже не стало сил,
И нервов, и желанья;

Кто на заветный пьедестал,
Венчающий вершину,
Нетвердой поступью вступал;
Кто каждый раз лицом встречал
Удар, разящий в спину;

Кто, совершив неверный ход,
В бреду полузабвенья
Скользил с заоблачных высот,
Чтобы закончить свой поход
В начале восхожденья.

Так правоту свою внушить
Пытался я Фантому,
Стремясь в немыслимую нить
Все доводы соединить
От одного к другому.

В конце концов, чтоб вышел прок
И все на место встало,
Все то, что знал я назубок,
Я в форму аксиом облек
И начал путь сначала.

Со слова «сле-до-ва-тель-но»,
О строгости радея,
Я начинал все фразы, но
В своих сужденьях все равно
Блуждал, не зная, где я.

Он молвил: «Что еще за вздор!
Речь ваша бестолкова!
Остыньте! Кончен разговор!
Нет, не встречал я до сих пор
Посмешища такого.

Я знал субъекта вроде вас
Как раз такого склада.
В разгаре спора как-то раз
Швырял он туфли в гневе». «Да-с, —
Сказал я, — Это ж надо!»

«Еще бы! Даже вы могли б
Решить, что я ошибся.
Но мне известен этот тип,
Как то, что ваше имя Тиббс».
Я проворчал: «Не Тиббс я».

«Не Тиббс?» — Ответ его поблек
На тон или полтона.
«Что здесь такого? — Я изрек. —
Я Тиббетс». «Тиббетс?» «Лишний слог!»
«Так вы НЕ ТА ПЕРСОНА!»

Он в подтвержденье этих слов
Чуть не разнес мой столик.
«Вы, повелитель всех ослов,
Мне не могли в конце концов
Сказать все раньше, что ли?

Пройти четыре мили сквозь
Дожди во мраке ночи,
Выходит, даром мне пришлось?
И все сначала? Гнев и злость
Мне застилают очи!

Молчите!» — Крикнул он, когда
Я начал извиненья.
«Разве такой, как вы, балда,
Столь бестолковый иногда,
Достоин снисхожденья?

Меня в неведеньи держать
Почти что час?! И вы не
Могли мне сразу же сказать,
Что дом — не тот? И шли бы спать!
Закройте рот, разиня!»

«Речь о моей идет вине? —
Вскипел я. — Что такое?
Ты почему, скажи-ка мне,
Сюда явившись, даже не
Спросил сейчас же, кто я?

Никто не спорит — ты устал
От длительной дороги.
Но в чем вдруг я виновен стал?»
«Да, да, вы правы, — он признал, —
Мои сужденья строги.

Ведь вы мне дали кров и стол,
И херес самый лучший!
А я себя так дурно вел.
Простите, сэр. Произошел
Весьма досадный случай!

Вы — мой родной Головотяп!
Я каюсь, вашу руку!»
Из глаз слеза упала: кап, —
И тут же духом я ослаб,
Предчувствуя разлуку.

«Прощайте, милый мой лопух!
Покину вас едва я,
Вас посетит тлетворный дух,
И станет он ваш чуткий слух
Тревожить, сна лишая.

Чтоб он визжал поменьше здесь,
Потребуйте сначала;
Затем возьмите трость и… (есть
У вас потолще?) сбейте спесь
С подобного нахала.

Затем скажите смело: «Шут!
Не знаешь ты, похоже,
Здесь эти шутки не пройдут!
А за устройство всяких смут
Я накажу построже!»

Уже светает! Так и знай,
Что лучший вид приема —
Устроить духу нагоняй!
Головотяпушка, прощай!»
И след простыл Фантома.

Казалось, было все во сне, —
Настолько эфемерно.
Подкралась тихо грусть ко мне,
Я сел и плакал в тишине
Час или два, наверно.

Куда же призрака влекли
И что за побужденья?
— Зачем спешить? — я думал. — И
Кто этот Тиббс? И стоит ли
Такого привиденья?

А если Тиббс, как я, пуглив,
Что вероятно, кстати,
Мой призрак был бы сверхучтив,
В три тридцать Тиббса навестив,
Подняв его с кровати.

Издавши скрежет, визг и стон
Раз десять — двадцать кряду,
Тем обслужил бы Тиббса он,
Я в этом просто убежден,
По высшему разряду.

Не мог слезами я вернуть
Фантома, а иначе
Мне оставался скорбный путь
Налив стаканчик, затянуть
Такую Песню Плача:

«Ушел мой призрак, мой кумир!
Где ты, мой друг дражайший?!
Какого духа прерван пир!
Прощайте, тосты, джем и сыр,
Мой чай, прощай, крепчайший!

Жизнь безотрадна и скучна,
Стакан последний выпит.
Уже испита грусть до дна.
Вернись скорее, старина!
Мой Параллелепипед!»

Не стал слагать я новых строф,
Утешившись вполне тем,
Что после столь роскошных слов
Нельзя найти в конце концов
Слов, даже равных этим.

С тех пор скучал я о былом,
Одну мечту лелея,
Что дружно явятся в мой дом
И Эльф, и Гоблин, и Фантом,
И Полтергейст, и Фея.

Но нет, не скрасил мой досуг
Дух ни одной породы…
Лишь эхом трогательный звук:
«Головотяп, прощай, мой друг!» —
Звучал все эти годы.

Леди Клара Вер-де-Вер
Молвит (восемь ей весной):
Если покачнуть колечко — звонко катится оно.

Как кашку есть, подав пример,
Сказала: «Не узнавши славы,
Те упадут, скатившись вниз, в ком от природы нрав лукавый.

«Сестры, братья! Он неправ,
Надзиратель наш настырный,
Ловящий тех, кто не знает то, что дважды два — четыре!»

«Лучше злата добрый нрав, —
Молвит, словно невзначай, —
Эта ночь мертва, печальна, а меня ждут дома — к чаю».

Я нечисть и зонтик, один на троих,
Налоги и всякие хвори
Терпеть не могу, только более их
Я ненавижу море.