Михаил Лермонтов - Том 3. Драмы

Ты доказать не можешь ничего.

Конечно! Вот письмо. Кто написал его?

Злодей, ведь я погиб…

Твой друг мне проигрался
И отдал свой бумажник – в нем
Нашел я этот клад… Кто в дураках остался?
Ты мне хотел вредить… за зло плачу я злом.

Помилуй, сжалься, я твой раб отныне,
Конечно, что уж делать, согрешил,
Но я клянусь…

Какой святыней?

Я уж раскаялся.

А! Плачешь, крокодил!

Одно осталось средство для спасенья.

Постой, смотри… вот шкаф и от него ключи,
Там тысяч пятьдесят – с условием, молчи!
Тебе всё, всё мое именье!

Ха, ха, ха, ха, смешное предложенье!..

Не хочешь?

Я богат.

Он прав, но если так,
Я остаюсь при первом мненье.

Что? Что?

Я просто был дурак,
Что испугался. Докажи сначала,
Что я солгал… да, – докажи сперва,
Что мне вредить имеешь ты права
И что жена тебе не изменяла,
Ты муж, каких на свете мало,
Всем верил! Прежде мне,
Потом проказнице жене;
С тобой, я вижу, надо осторожно…

Изволь, тебя утешить можно.
Ты знаешь Оленьку – она,
Бедняжка, в князя влюблена.
Он для нее езжал ко мне, меж ними
Что было, я не знаю, только всё
Упало на жену, намеками своими
Ты очернил ee!
Но я хотел знать правду… и не много
Трудился – Оленька призналась: строго
Я поступил – но требует нужда,
Она мой дом оставит навсегда.

Сама призналась?

Да!

Заставили признаться!

Сама!..

Не может быть! Уговорить легко!

Мне любопытно знать, как может далеко
Такая дерзость простираться.

Я милости прошу – минут чрез пять
Князь будет здесь – дай слово не мешать.

В чем?

Ради бога!

Про жену ни слова.

Пусть ни гу-гу!

Посмотрим, это ново,
Последнее то будет шельмовство,
Песнь лебедя… а там к расчету.

Заплатишь, милый, за охоту
Знать верх искусства моего.

Он скоро будет… кажется, идет,
Нет – если он не будет – право,
Злой дух меня толкнет
С ним заключить расчет кровавый.

Насилу! Кажется, еще на этот раз
Судьба меня спасти взялась.

Князь, поздно, поздно что? Откуда?

Я был в театре.

Что дают?

Балет.

А я про вас здесь слышал чудо
И верить не хотел.

Конечно, не секрет?

Сказать бы рад – да мудрено решиться,
Не вздумали бы рассердиться.

За правду не сержусь – а если ложь,
На вас сердиться мне за что ж?

Люблю за это нашу молодежь,
Рассудит прежде, после скажет;
Бывало, нам ничто язык не свяжет,
Врут, хоть сердись, хоть не сердись,
Зато и доврались!

Да что ж вы про меня узнали?

Да! Вот что! Бедная, ее вы наказали
За жертвы, за любовь… люби вас, шалунов,
Потом терпи, кто ж виноват, она ли?
Ан нет! Чай, сколько просьб и слов,
Угроз и ласк, и слез, и обещаний
Вы расточили перед ней,
И всё зачем? Из сущей дряни:
Повеселиться пять, шесть дней.
Прекрасно, князь, прекрасно.
Скажите-ка: она вас любит страстно?
Вы долго волочились!.. О, злодей!..

Позвольте хоть узнать, о ком вы говорите?

Не знает! О, невинность! Посмотрите,
Какой серьезный вид и недовольный взор.
Да я не знал, что вы такой актер;
А для кого, скажите-ка по чести,
Езжали вы к нему так часто в дом,
А кто с утра ждал под окном,
Как вы проедете… уж я на вашем месте
Теперь, когда открылося, когда
Она без крова, жертвою стыда,
Осуждена искать дневного пропитанья,
Уж я женился бы… хотя б из состраданья.

Да ради бога, кто ж она? И в чем
Я виноват?

Нашли же вы на ком,
На компаньонке пробовать искусство,
И трудно ль обмануть простое чувство
И погубить невинное дитя,
За это я возьмусь шутя!

Послушайте, зашли вы дальше шутки.

Да я и не шучу… я правду вам сказал –
Арбенин Оленьку прогнал…
Что ж делать, у него свои есть предрассудки.

Помилуйте, да вы сошли с ума.
Кто так наклеветал безбожно?

Она сама призналась.

Как?

Она сама.

Не может быть.

Случилось – так возможно.

Не может быть. Ее признанье ложно.
Я не хочу, чтоб за меня она
Страдала; я помочь не в силах, право…
Я не люблю ее… жениться мысль смешна.

И то, зачем, уж вы покрылись славой.

С чего вы вздумали, что я женюсь на ней?