Владислав Холшевников - Мысль, вооруженная рифмами

Послушайте, миряне и все православные християне,
что ныне зделалося, великое чудо учинилося
над долгим попом, над прямым дураком,
от Козмы и Дамияна из-за реки, а в приходе у него
богатые мужики.
А зовут его, попа, Савою да не мелок он славою.
Аще живет и за рекою, а в церкву ни ногою.
Люди встают — молятся, а он по приказам волочится,
ищет, с кем бы ему потегаться и впредь бы ему с ним
не видаться.
Да он же по площади рыщет, ставленников ищет
и много с ними говорит, за реку к себе манит:
у меня-де за рекою стойте, а в церкви хотя и не пойте,
я-де суть поп Сава, да немалая про меня и слава.
Аз вашу братью в попы ставлю, что и рубашки на вас
не оставлю.
Сам я, Савушка, хотя и наг пойду, а вас что бубнов
поведу.
Людьми он добрыми хвалится, а сам от них пятится,
как бы обмануть и за Москву-реку стянуть.
По тех мест он ставленников держит, как они деньги
все издержут,
а иных домой отпускает и рукописание на них взимает,
чтоб им опять к Москве приползти, а попу Саве винца
привезти.
А хотя ему кто и меду привезет, то с радостию
возьмет
И испить любит, и как все выпьет, а сам на них
рыкнет:
«Даром-де у меня не гуляйте, подите капусту поливайте».
А когда он изволит спать, а ставленникам прикажет баню
топить.
И как над ними наругался, только сам в беду попался.
Когда жена ему говорила и о всем ему предвозвестила:
«Лихо-де им от тебя ныне потерпеть, а после-де и сам от
них станешь…
Сколько тебе, Савушка, не жить, а головою своею
наложить.
Добро бы тебе от церкви не отбыть и смертны час
не забыть.
Глас божи — глас народа. Где твоя, Савушка, порода?
Хотя тебе непригоже, тут твоя и рожа.
Сколько ты ни плутал, а ныне на цепь попал.
Добро бы тебе не воровать и добрых людей ворами
не называть».
Ставленников посылает обедни служить, а сам на постели
лежит.
Кто к сему подобно не творит, тот все головою наложит,
кто друга съедает, тот всегда сам пропадает,
а кто за ябедою гоняется, тот скоро от нее погибается.
А кто за крамою ходит и как ему не вспитаться,
только у ворот его никто не стучится,
а кто к нему ни ходит, и он к нему сам выходит
и там простится и паки в дом возвратится.
А ты бы сам, Савушка, шел да простился, с кем вчера
побранился.

Сих же разумом прочитаем
И слагателя книги сея потом уразумеваем.
Изложенна бысть сия летописная книга
О похождении чюдовскаго мниха,
Поне же бо он бысть убогий чернец
И возложил на ся царский венец,
Царство великие Росии возмутил
И диадиму царскую на плещах своих носил.
Есть бо то во очию нашею дивно,
Предложим писанием, чтоб во веки незабытно.
И наши приклады в книги сей имаем,
И того в забытии не оставляем.
Тогда бо мятежные времена были,
И славные роды отечества своего отступили.
Мы же сему бывшему делу писание предлагаем
И предидущий род воспоминанием удивляем.
По сем предние строки углядаем
И трудолюбца дела сего познаваем.
Есть же книги сей слагатай
Сын предиреченнаго князя Михаила роду
Ростовскаго сходатай,
Поне же бо он сам сие существенно видел
И иные его вещи от изящных безприкладно слышел.
Елико чего изыскал,
Толико сего и написал,
Всяк бо что разумевает
И дела толикие вещи не забывает.
Сие писание в конец преити едва возмогох
И в труде своем никоея ползы обретох.

1626

Ангелскую днесь вси радость,
человеческую сладость,
Приидите, возвеличим
и о дни сем вси услышим.
Аллилуия, аллилуия, аллилуия.

Сей святый нареченный день,
в он же Христос возврати плен,
Прежде лестию плененный,
ныне же крестом спасенный.
Аллилуия, аллилуия, аллилуия.

Сына единороднаго,
отцу сопрестолнаго
И святому духу купно,
пребывающу несмутно.
Аллилуия, аллилуия, аллилуия.

Воскресшаго днесь от мертвых,
не разрушшаго уз тленных,
Радуйтеся вещавшаго
и печаль всю разрушшаго.
Аллилуия, аллилуия, аллилуия.

Тем новаго винограда,
елика добрая чада,
Духовно возвеселимся,
агнцем святым учредимся.
Аллилуия, аллилуия, аллилуия.

Господа славяще ясно,
елико мощно и гласно,
Рай нам ныне отверзшаго,
мертвых всех воскресившего.
Аллилуия, аллилуия, аллилуия.

Аггелов царя поюще,
на слышание зовуще,
Еже вняти молитвы глас,
свободити отца всех нас.
Аллилуия, аллилуия, аллилуия.

Иже в житии сем сущих,
его пастырства жаждущих,
Напасти зде избавити,
аонде мук свободити.
Аллилуия, аллилуия, аллилуия.

Пастыря и всех пасомых
извести в место питомых,
Со святыми купно быти,
аггелом вечно сожити.
Аллилуия, аллилуия, аллилуя.

Кто есть царь и кто тиран, хощеши ли знати,
Аристотеля книги потщися читати.
Он разнствие обою сие полагает:
царь подданым прибытков ищет и желает,
Тиран паки прижитий всяко ищет себѣ,
о гражданстей ни мало печален потребѣ.

<1678>

Не сила капли камень пробивает,
но яко часто на того падает;
Тако читаяй часто научится,
аще и не остр умом си родится.

<1678>

Птицу из клетки скоро мощно испустити,
но труд есть паки в тужде ону возвратити.
Точне без труда слово из уст ся пущает,
но никоим образом воспят ся вращает.
Егда убо хощеши нечто глаголати,
потщися прежде оно умом рассуждати,
Да не како печаль ти велику содеет,
егда в ушесех людских везде ся рассеет.

<1678>

За Могилою Рябою.
над рѣкою Прутовою
было войско в страшном бою.
В день недѣлный ополудны
стался нам час велми трудный,
пришол турчин многолюдный.
Пошли навстрѣчь козацкия,
пошли полки волоския,
пошли загоны донския.
Легкий воин дѣлав много,
да что был числа малого,
не отнял мѣста лихаго.
Поял то был город близкий,
врагом добрый, бо был ниский,
дал бы на вас пострѣл рѣский.
Пришли на Прут коломутный,
тут же то был бой окрутный,
тут же то был нам час смутный.
Стали рядом уступати,
иншаго мѣста искати,
а не всуе пропадати.
Скоро померк день недѣлный,
ажно российския силы
на отворот загримѣли.
Страшно грѣмят и облаки,
да страшный там Марс жестокий
гримѣл на весь пляц широкий.
Зоря з моря выходила,
ажно поганская сила
в тыль обозу зашумѣла.
Всю нощь стуки, всю ночь крики,
всю ночь огонь превеликий:
во всю нощь там Марс шел дикий.
А скоро ночь уступила,
болшая злость наступила,
вся армата загримѣла.
Не малый час там стреляно,
аж не скоро заказано,
«На мир, на мир!» — закричано,
Не судил бог христианства
освободить от поганства,
еще не дал збить поганства.
Магомете, Христов враже,
да что далший час покаже,
кто от чиих рук поляже.