Иван Суриков - Стихотворения

«С ветром речь веду я
О своей невзгоде.
Что одна расту я
В этом огороде.

Грустно, сиротинка,
Я стою, качаюсь.
Что к земле былинка,
К тыну нагибаюсь.

Там, за тыном, и поле.
Над рекой глубокой,
На просторе, в воле,
Дуб растет высокий.

Как бы я желала
К дубу перебраться;
Я б тогда не стала
Гнуться да качаться.

Близко бы ветвями
Я к нему прижалась
И с его листами
День и ночь шепталась.

Нет, нельзя рябинке
К дубу перебраться!
Знать, мне, сиротинке.
Век одной качаться».

Что, удалый молодец.
Опустил ты буйную
И сидишь за чаркою
С невеселой думою?»

— С горя, добрый молодец,
С горя я печалюся;
С горя моя буйная
С плеч головка валится.

«Да откуда ж горе-то
Пришло к добру молодцу?..
Из-за моря ль тучею
Принеслося по ветру?

Иль из бору темного
Медяницей выползло?
На пиру ли хмельною
Брагой в чарке выпито?»

— Нет, не в чарке выпито
Горе хмельной брагою,
Принеслось не тучею
Черною из-за моря.

Не из бору выползло
Змеей-медяницею —
Пришло горе к молодцу
Красною девицею!

Кони мчат-несут,
Степь все вдаль бежит;
Вьюга снежная
На степи гудит.

Снег да снег кругом;
Сердце грусть берет;
Про моздокскую
Степь ямщик поет…

Как простор степной
Широко-велик;
Как в степи глухой
Умирал ямщик;

Как в последний свой
Передсмертный час
Он товарищу
Отдавал приказ:

«Вижу, смерть меня
Здесь, в степи, сразит,—
Не попомни, друг,
Злых моих обид.

Злых моих обид
Да и глупостей,
Неразумных слов,
Прежней грубости.

Схорони меня
Здесь, в степи глухой;
Вороных коней
Отведи домой.

Отведи домой,
Сдай их батюшке;
Отнеси поклон
Старой матушке.

Молодой жене
Ты скажи, друг мой,
Чтоб меня она
Не ждала домой…

Кстати ей еще
Не забудь сказать:
Тяжело вдовой
Мне ее кидать!

Передай словцо
Ей прощальное
И отдай кольцо
Обручальное.

Пусть о мне она
Не печалится;
С тем, кто по сердцу,
Обвенчается!»

Замолчал ямщик.
Слеза катится…
А в степи глухой
Вьюга плачется.

Голосит она,
В степи стон стоит.
Та же песня в ней
Ямщика звучит:

«Как простор степной
Широко-велик;
Как в степи глухой
Умирал ямщик».

Я ли в поле да не травушка была.
Я ли в поле не зеленая росла;
Взяли меня, травушку, скосили.
На солнышке в поле иссушили.

Ох ты, горе мое, горюшко!
Знать, такая моя долюшка!

Я ли в поле не пшеничушка была,
Я ли в поле не высокая росла;
Взяли меня срезали серпами,
Склали меня на поле снопами.

Ох ты, горе мое, горюшко!
Знать, такая моя долюшка!

Я ли в поле не калинушка была,
Я ли в поле да не красная росла;
Взяли калинушку поломали
И в жгутики меня посвязали.

Ох ты, горе мое, горюшко!
Знать, такая моя долюшка!

Я ль у батюшки не доченька была,
У родимой не цветочек я росла;
Неволей меня, бедную, взяли
И с немилым седым повенчали.

Ох ты, горе мое, горюшко!
Знать, такая моя долюшка!

Что не жгучая крапивушка
В огороде жгется, колется —
Изожгла мне сердце бедное
Свекровь-матушка попреками.

«Как у сына-то у нашего
Есть с одежею два короба,
А тебя-то взяли бедную.
Взяли бедную, что голую».

Что ни шаг — руганье, выговор;
Что ни шаг — попреки бедностью:
Точно силой навязалась я
На их шею, горемычная.

От житья такого горького
Поневоле очи всплачутся.
Потемнеет лицо белое,
Точно ноченька осенняя.

И стоишь молчишь, ни слова ты,—
Только сердце надрывается,
Только горе закипит в груди
И слезами оно скажется.

В зеленом саду соловушка
Звонкой песней заливается;
У меня, у молодешеньки,
Сердце грустью надрывается.

Знать, тогда мне, когда поп крестил
Вышла доля несчастливая,
Потому что вся я в матушку
Уродилася красивая.

И росла у ней да нежилась
Я на воле одинешенька;
Богачи, купцы проезжие,
Звали все меня хорошенькой.

Мое личико румяное
Красной зорькой разгоралося,
И косою моей русою
Вся деревня любовалася.

Да сгубил меня мой батюшка.
Выдал замуж за богатого.
На житье отдал на горькое
За седого, бородатого.

Не живу я с ним, а мучаюсь;
Сердце горем надрывается.
Не водою лицо белое,
А слезами умывается.

Что богатство мне без радости?
Без любви душа измаялась.
Без поры-то я, без времени,
Молодешенька, состарилась!

Сговорился батюшка с матушкою
Меня замуж отдать за немилого.
Старика безобразного, хилого,

Убегла и туманною ночкою.
Убегла к бобылю одинокому.
К пареньку моему черноокому

Я открыла ему горе лютое,
Крепко к груди его прижималася,
Его белым лицом любовалася.

Он сказал: «Выходи за богатого;
Изведем мы его, повенчаемся —
И тогда-то с тобой нагуляемся».

Я тогда с стариком повенчалася,—
День-деньской его грызла, бранила я,
Наконец старика отравила я.

Вышла замуж за парня я милого,—
Не нашла только долю желанную,
Совесть мучит меня, окаянную.

Все мне прежний мой муж представляется,
Чуть прикрытый рубашкой дырявою,
И грозится рукою костлявою.

Ночь не сплю я, дрожу, что осинушка,—
Все мерещится чья-то косматая
Голова мне и шепчет: «Проклятая!»

Жди, вернусь я из похода,—
Мне гусар сказал,
Я ждала, ждала, все нету,—
Нет его, пропал.

Что ж о нем я так тоскую
И себя гублю?
За кафтан короткий, что ли,
Я его люблю?

Иль за то, что ус он черный
В кольца завивал?
Иль за то, что милой Машей
Часто называл?

Нет, не та моя кручина,—
Жить мне тяжело:
Как я выйду, покажуся
Из избы в село —

Все смеются надо мною,
Замуж не берут,
И на улице гусаркой
Девицу зовут.