Иван Суриков - Стихотворения

Раскидала друг от друга их
Жить в чужих людях, в неволюшке.
Под чужой избою стариться.
Не видавши светлой долюшки.

Точно речка в пору вешнюю,
Полем песня разливается.
На заре, объят дремотою,
Лес от песни просыпается.

Красна девица, в реке воды
Зачерпнув, остановилася;
Косаря она заслушалась,
Из очей слеза скатилася.

В зареве огнистом
Облаков гряда,
И на небе чистом
Вечера звезда.

Наклоняся, ивы
Дремлют над рекой,
И реки извивы
В краске голубой.

Звук свирели стройно
Льется и дрожит;
На душе покойно.
Сердце будто спит.

Засветилась вдали, загорелась заря:
Ярко пышет она, разливается;
В поле грустная песня звенит косаря;
Над заливом тростник колыхается.

От дерев и кустов полем тени ползут,
Полем тени ползут и сливаются:
В темном небе, вверху, поглядишь — там и тут
Звезды яркие в мгле загораются.

Легкий сумрак ночи
Разлился кругом.
Светят неба очи
Трепетным огнем.

Ходит над дорогой,
Над селом родным,
Месяц светлорогий
Сторожем ночным.

Словно дива-птицы,
В небе облака
Мчатся вереницей;
Чуть журчит река.

Нивы, луг покрыты
Влажною росой;
Дремлет лес, повитый
Грезою ночной…

Тише все, темнее,—
Не дрогнет листок;
Спит, дохнуть не смея.
Теплый ветерок.

Занялася заря —
Скоро солнце взойдет.
Слышишь… чу… соловей
Щелкнул где-то, поет.

И все ярче, светлей
Переливы зари;
Словно пар над рекой
Поднялся, посмотри.

От цветов на полях
Льется запах кругом,
И сияет роса
На траве серебром.

Над рекой наклонясь.
Что-то шепчет камыш;
А кругом, на полях,
Непробудная тишь.

Как отрадно, легко,
Широко дышит грудь!
Ну, молись же скорей!
Ну, молись, да и в путь.

Как в сумерки легко дышать на берегу!
Померкли краски дня, картины изменились;
Ряды больших стогов, стоящих на лугу,
Туманом голубым, как дымкою, покрылись.

На пристани давно замолкли шум и стук;
Все реже голоса доносятся до слуха;
Как будто стихло все, — но всюду слышен звук,
И тихий плеск воды так сладко нежит ухо.

Вот черный жук гудит… вот свистнул коростель…
Вот где-то вдалеке плеснулось уток стадо…
Пора бы мне домой — за ужин и в постель;
Но этой тишине душа моя так рада.

И я готов всю ночь сидеть на берегу,
И не ходить домой, и вовсе не ложиться.
Чтоб запахом травы на скошенном лугу
И этой тишиной целебной насладиться.

На ширь глухих полей, под тень лесов густых
Душа моя рвалась, измучена тревогой,—
И, может быть, вдали от горьких слез людских
Я создал бы в тиши здесь светлых песен много.

Но жизнь моя прошла в заботе городской,
И сил моих запас иссяк в борьбе суровой…
И вот теперь сюда приплелся я больной…
Природа-мать! врачуй и дай мне силы снова!

Осенью дождливой
Ночь глядит в окошко;
В щели ветер дует…
— Что дрожишь ты, крошка?

Что ты шепчешь тихо
И глядишь мне в очи?
Призраки ли видишь
Ты во мраке ночи?..

«Сядь со мною рядом,
Я к тебе прижмуся,—
Жутко мне и страшно,
Я одна боюся…

Слышишь… чу!., там кто-то
Плачет и рыдает…»
— Это за окошком
Ветер завывает.

«Чу! стучат в окошко…
Это духи злые…»
— Нет, то бьют по стеклам
Капли дождевые.

И ко мне, малютка.
Крепко ты прижалась
И веселым смехом
Звонко засмеялась.

Понимаю, крошка:
Призраки — пустое!
Дрожь во мраке ночи,
Твой испуг — другое.

Это — грудь сжигает
Жар горячей крови;
Это сердце просит
И любви и воли…

В телеге тряской и убогой
Тащусь я грязною дорогой…
Лениво пара тощих кляч
Плетется, топчет грязь ногами…
Вот запоздалый крикнул грач
И пролетел стрелой над нами,—
И снова тихо… Облака
На землю сеют дождь досадный…
Кругом все пусто, безотрадно,
В душе тяжелая тоска…
Как тенью, скукою покрыто
Все в этой местности пустой;
И небо серое сердито
Висит над мокрою землей.
Все будто плачет и горюет;
Чернеют голые поля.
Над ними ветер сонный дует.
Травой поблекшей шевеля.
Кусты и тощие березы
Стоят, как грустный ряд теней,
И капли крупные, как слезы,
Роняют медленно с ветвей.
Порой в дали печальной где-то
Раздастся звук — и пропадет, —
И сердце грусть сильней сожмет…
Без света жизнь! не ты ли это?..

Всю ночь кругом метель шумела
И только смолкла пред зарей;
Поутру сад стоит весь белый,
Окутан пышной пеленой.

Идешь двором — и тонут ноги.
В снег рыхлый вязнут глубоко;
Ни грусти в сердце, ни тревоги,—
Идешь, и дышится легко.

Смотрит с неба месяц бледный,
Точно серп стальной;
По селу мороз трескучий
Ходит сам-большой.

По заборам, по деревьям
Вешает наряд;
Где идет, в снегу алмазы
По следу горят.

Шапка набок, нараспашку
Шуба на плечах;
Серебром сияет иней
На его кудрях.

Он идет, а сам очами
Зоркими глядит;
Видит он — вот у калитки
Девица стоит…

Поглядел, тряхнул кудрями.
Звонко засвистал —
И пред девицей любимым
Молодцем предстал.

«Здравствуй, сердце!.. Здравствуй, радость!» —
Он ей говорит;
Сам же жгучими очами
В очи ей глядит.

«Здравствуй, Ваня! Что ты долго?
Я устала ждать.
На дворе такая стужа,
Что невмочь дышать…»

И мороз рукой могучей
Шею ей обвил,
И в груди ее горячей
Дух он захватил.

И в уста ее целует —
Жарко, горячо;
Положил ее головку
На свое плечо.

И очей не сводит зорких
Он с ее очей;
Речи сладкие такие
Тихо шепчет ей:

«Я люблю тебя, девицу.
Горячо люблю.
Уж тебя ли, лебедицу
Белую мою!»

И все жарче он целует.
Жарче, горячей;
Сыплет иней серебристый
На нее с кудрей.

С плеч девичьих душегрейка
Съехала долой;
На косе навис убором
Иней пуховой;

На щеках горит румянец,
Очи не глядят,
Руки белые повисли.
Ноги не стоят.