Вера Павлова - Стихотворения

погашен верхний свет
готовимся ко сну
цветастый плотный плед
поправлю подоткну
и поцелую лоб
холодный горячо
и страшно легкий гроб
сломает мне плечо

Люби меня так, будто тебя — двое:
один вчера вернулся из смертного боя,
до самых плеч в чужой крови рукава,
другому завтра — в бой, гурьбой, под конвоем…
Люби меня так, будто меня — двое:
одна — твоя невеста, другая — вдова.

Святому не скажу, о чем молюсь,
чем мучаюсь, врачу,
не покажу собаке, что боюсь,
мужчине, что хочу.

Встану очереди в хвост,
тихой, медленной, живой.
Провожаем на погост.
Кто последний? Кто второй?
Поклонюсь. Не подниму
глаз на сына и вдову
и пойму, пойму, пойму,
как вести себя в гробу.

спать на раскладушке
под открытым небом
под цветущей липой
под цветастым пледом
под раскрытой книгой
под крылом заката
под полой у лета
под присмотром сада

Лопата.
Брег.
Рыбак.
Два брата:
Чер и Вяк.

вечерняя прохлада
последняя отрада
праправда прапраправду
выводит в сумрак сада
умолкла канонада
не поднимая взгляда
праправда прапраправду
целует виновато

Укроет милую шалаш
от поношений и оваций.
Какое имя ты мне дашь,
на то и буду отзываться.
Ты запевай, я подпою.
Такие песни, сладкопевец,
в рай возвращают. А в раю
у Евы не было соперниц.

Стучат колеса, спит попутчица,
путь долог, дали голубы…
Писать. Иначе не получится
вписаться в поворот судьбы.
Так, под диктовку, письма раненым:
люблю, скучаю, жду, болит,
так Пастернак садам неграмотным
придумывает алфавит.

Возможности перебирая,
захлопываешь жалюзи.
Ты пешка. Ты дошла до края.
Тебе не хочется в ферзи.
Небо плечисто. Поле чисто.
Душица, клевер, васильки.
Целуешь руку шахматисту.
Уходишь с клетчатой доски.

прерывая разговор
ради поцелуя
прерывая поцелуй
ради разговора
преуспели в этом так
что под утро губы
перестали отличать
поцелуй от слова

Не то чтобы красива,
не то чтобы дурна,
на видео смешлива,
а в зеркале — грустна,
на фото — резколица,
по отзывам — проста,
я многим буду сниться,
когда меня не ста.

Может, стишок — шажок
по направленью к Свану,
может, стишок — стежок
девочки, шьющей саван,
может, стишок — флажок,
мол, планета открыта,
а может, слуховой рожок
доктора Айболита.

Не инструмент, не исполнитель, не композитор —
органный мастер: настроить орган перед концертом,
во время концерта находиться внутри органа
на случай, если что-нибудь выйдет из строя.

Каллиграфически, курсивом
живем. Простое стало ясным.
Рожденные в любви красивы.
Взращенные в любви прекрасны.
Срисован с почерка Петрарки,
курсив не ведает измены.
Отныне — ни одной помарки.
Умершие в любви бессмертны.

Поцелуй — глагол повелительного наклоненья.
Поцелуй велит — поцелуй еще.
По его веленью, моему хотенью
целую плечо, ключицы, плечо,
как будто плету золотую кольчугу,
как будто она тебя защитит
от слабости, равнодушия друга,
угрызений совести, детских обид.

Сколько мне лет?
Да когда как.
Сколько мне зим?
В два раза больше.
Сколько мне весен?
Шесть с половиной.
Осеней? Сорок
Стукнет весной.

Эта монета — морю,
чтобы скорей вернуться.
Эта монета — нищей,
чтобы скорей ушла.
Эта монета — Богу,
чтобы вернуться к морю.
Эта — глаза задраить.
Эта — во сне сосать.

Отними и ребенка, и друга,
И таинственный песенный дар.
А.А.А.
Отчизна: потерянный май
Измайлова или Е-бурга…
А песенный дар — отнимай
в обмен на ребенка от друга.

Каждая родинка кожи родной
как икона намолена.
Пальцы сплету у тебя за спиной —
мир застегну на молнию.
Будущей жизни густой творожок,
звезд вино водолеево,
ласки походный двуспальный мешок,
чтобы спать на земле и в…

Над мирными заливами
надменно пролетая,
твою страну счастливую
листаю, не читая.
Еще ничто не названо,
но взяты на заметку
деревьев возле насыпи
приветливые ветки…

Сокровище, сокрытое в крови…
Не обращенье — кровообращенье
к тебе: живи, душа моя, живи,
не сомневайся, не проси прощенья
у горя и пощады не проси
у счастья, но, весенне невесома,
за тонкий стебелек себя неси,
сама попутной музыкой несома.

Поцелуй огонек затеплит
и раздует… Четвертый год
мой цветок на твоем стебле
распускается и цветет.
Пчелы, бабочки над постелью…
Нет, не годы — века, века
мой цветок на твоем стебле
распускается, распуска…

Кому тоскливей? —
Зимнему дереву,
заглядывающему в окно
зимнего сада,
или дереву зимнего сада
в середине лета?
Принц и нищий.

Пресуществленье долларов в караты,
воды — в потоки лучшего вина…
Адам и Ева не были женаты.
А значит, я такая не одна.
Эрато, та и вовсе не почата
и как январский мрамор холодна.
Зачем же ты диктуешь мне, Эрато,
слова: жених, невеста, муж, жена?

Обмирая, хмелея, ликуя,
одиночество пишет с натуры
на другом берегу поцелуя
одинокую чью-то фигуру.
На цветущем лугу. Акварелью.
Тонкой кисточкой. Мокрой ресницей.
Обмираю. Ликую. Хмелею.
Солнце медленно в море садится.

Оглядывайся: где же ты? —
закрыв глаза, смакуй
цветущей липы-девушки
воздушный поцелуй…

Звезды над барами
сквозь конопляный дым…
Взявшись за старое,
станешь ли молодым?
Можно ли бешеный
воющий страх обмануть,
взявшись за нежную
теплую девичью грудь?

— Я тебя люблю.
— Я тебя тоже.
— Я тебя люблю.
— Я тебя тоже.
— Я тебя тоже люблю.
Что, нечем крыть?

НА тебе слово божественное.
Тело блаженное нА тебе.
Свадебные путешественники,
медовые лунатики
(сон поцелуя слаще ли?
Рук неразлучность порука ли?)
вечером ночь выращивали,
день до утра баюкали…