Лариса Миллер - Накануне не знаю чего

А день меня не узнаёт.
Звенит, меня в упор не видя.
Но я, ей-богу, не в обиде.
Спасибо, что дышать даёт.

Я есть, и вроде нет меня.
Церквушки золотится купол.
С него скользнув, меня нащупал
Горячий луч средь бела дня.

И вчера я здесь была,
И тропа меня вела,
Тень моя перемещалась.
Я ходила и прощалась
С мигом сладостным, земным,
Ускользающим, как дым.
От забвенья защищала,
Долго помнить обещала.

Я простыми, простыми словами
Целый день говорю с деревами.
С деревами, цветами, травой.
Чтобы вышла беседа живой,
Отвечайте, шуршите, скрипите,
Не теряйте, пожалуйста, нити,
Убедите в течение дня,
Что не можете жить без меня.

День умирал, благословляя
Нас дальше жить и умоляя
Не забывать, чем был для нас
День долгий, прежде чем погас.

День умирал за лесом, полем,
За старой крышей, крытой толем,
Держась за мир лучом одним,
Прося светло проститься с ним.

Я покоя хочу. Мне покой обещали.
Мне поэт говорил – есть на свете покой.
Нас так долго мурыжили, столько стращали,
И зачем новый день мне – безумный такой?
Он несёт лишь раздрай. Лишь раздрай и тревогу:
Тот на воздух взлетел, этот сгинул в огне.
«Как живёшь?» – говорят. Говорю: «Понемногу.
Жду покоя и воли, обещанных мне».

Сырой пейзаж. Сырые краски,
И солнца осторожны ласки,
И свод небесный не просох,
И ни этапов, ни эпох,
А лишь преддверье и кануны.
И тень робка, и краски юны,
И мастер, что картиной жил,
Ещё кистей не отложил.

Ни налево не ходи,
Ни направо и ни прямо.
Крен опасный, морок, яма,
Смертный ужас впереди.
И судьба готовит плеть,
Чтоб стегать кого придётся.
И одно лишь остаётся —
Приподняться и взлететь.

Ах, земля, кольцо-колечко,
Не калечь ты человечка,
Пожалей, побереги,
У него кругом враги:
Наводнения, торнадо,
Хвори разные. Не надо
Гнать беднягу здесь и там.
Он себя погубит сам.

Мир наивен, как стишок
Про жука и лопушок,
Как «Весёлые картинки»,
Как мальчишечьи ботинки,
Как рассказы в букваре,
Как качели во дворе.
Но едва шутить с ним станешь,
Так ударит, что не встанешь.

Как это всё перевести
С молчанья на язык привычный?
Как луг цветочный, земляничный
Заставить в слове расцвести?
Как море шелковистых трав
Обычным словом обозначить?
И как заставить даль маячить,
Строку внезапно оборвав?

Так осенью пахнет, и тучи так низко,
И даль так туманна, и слёзы так близко.
Кого мне окликнуть? Куда мне податься?
О чём говорить, чтобы не разрыдаться?

Кусочек синевы в окне.
Кусочек вечности во мне.
В моём саду кусочек рая.
И всё это живёт, играя,
Переливаясь и светясь,
Друг с другом не теряя связь.

Наверно, хорошо скитаться,
Случайной корочкой питаться,
С друзьями пить аперитив,
Когда ты молод и ретив,
Когда, ночуя без копейки
В парижском парке на скамейке,
Бездомный, нищий, молодой,
Ты спишь под яркою звездой.

Художник, пьяница, драчун,
Ты гениален, беден, юн.
Живёшь, буяня, дебоширя,
И если что-то любишь в мире,
То это краски и мольберт.
Мир, как маршан, жестокосерд.
Пойди, сложи свои полотна
У райских врат, закрытых плотно, —
Едва ли ты получишь мзду.
И всё же верь в свою звезду.
Едва отдашь ты душу Богу,
Твоя звезда найдёт дорогу.

Остаётся лишь самая малость:
К близким душам и нежность, и жалость.
Дни проходят в заботах о них —
О любимых моих, дорогих.
Пусть земля терпеливо их держит,
Пусть им свет нетускнеющий брезжит.
Пусть они до скончания дней
Будут живы молитвой моей.

А взглянув, я обомлела.
Слева небо так алело,
Слева так горел закат,
Что сияли луг и сад,
Даже жизнь моя сияла.
Поражённая стояла,
Глядя – козырьком ладонь —
На бушующий огонь.

Вы меня слышите там, вдалеке?
Видите, к вам я иду налегке.
Видите, к вам я всё ближе и ближе.
Пёс мой покойный мне руки оближет.
Он не навеки – земной этот кров.
Встретимся с вами без слёз и без слов.
Все мы, с земного сошедшие круга,
Просто затихнем в объятьях друг друга.

Хоть всё погаси, что-то вспыхнет, ей-богу.
И лист золотой упадёт на дорогу,
И что-то вдали будет брезжить и мреть,
Заставит идти и не даст умереть.
Хоть всё погаси, будет тьма выносима,
Поскольку живая душа негасима.

Жизнь идёт, и ты не вечен.
И утешить вроде нечем.
Да и надо ль утешать —
Чувства острого лишать,
Что на свете всё предельно,
Потому что жизнь смертельна.

А я всё жду подарка,
Всё вешаю чулок.
Ничтожнее огарка
Остатней жизни срок.

И это ль не умора —
До самой сей поры
Надеяться, что скоро
Появятся дары.

И чтобы пенье не кончалось,
Чтоб петь всё время получалось,
Чтоб звук, однажды замерев,
Рождался вновь. Чтоб был напев
Неповторимым и текучим.
Наверно, ты вот этим мучим.
Любая пауза страшит.
А вдруг Господь тебя лишит
(Бывает и такая кара)
Столь незаслуженного дара.

Иду всё дальше. А левей
Садится солнце. А с ветвей
Слетают листья – жёлтый, красный.
А впереди исход неясный.
Неясный разве? Вот и пруд.
И листья, что покорно мрут,
Бесшумно на воду ложатся,
Мешая небу отражаться.

И несмотря на все потери,
Живу я, обещаньям веря.
И лес, который обнищал,
Мне море света обещал.
И день, который гас так скоро,
Мне обещал златые горы.
На счастье или на беду
Я всё обещанного жду
И всё протягиваю руки
При каждом еле слышном звуке.