Виктор Гюго - Девяносто третий год. Эрнани. Стихотворения

Жестокий!

Арагон и ты, Эстремадура!
На все, что делаю, судьба взирает хмуро.
Я ваших взял сынов, я за себя — увы! —
Заставил биться их — и вот они мертвы.
То были самые храбрейшие в Кастилье;
Они лежат в горах, где пули их сразили,
Отважно, на спине, лицом в небесный свод,
Чтоб видеть небо вновь, лишь бог их позовет.
Вот то, что сделал я тому, кто был со мною.
Ужель такого ты пленяешься судьбою?
Пусть герцог, пусть сам ад, пусть даже сам король —
Все лучше для тебя, чем я… О донья Соль!
Нет друга у меня, который мной гордится.
Покинут всеми я. Так пусть судьба свершится;
Я должен быть один. Оставь меня совсем,
Не делай из любви религии. Зачем?
Молю тебя, беги! Ты думаешь, быть может,
Что я один из тех, кого мечта тревожит,
Кто к цели избранной бестрепетно идет?
О нет! Я темный рок, я страшных сил полет!
Я порождение слепой и мрачной тайны,
Я дух, родившийся из тьмы необычайной,
Иду невесть куда; и слушать обречен
Дыхание стихий, безумных сил закон.
Все ниже, ниже путь. Прервать нельзя движенья;
А если оглянусь, усталый, на мгновенье,
Я слышу вновь: «Иди!» И пропасть так страшна.
В ней отсвет крови есть; она озарена
Ужасным пламенем; в нее готов упасть я.
Все гибнет вкруг меня; я приношу несчастье…
Беги же прочь! Сойди с дороги роковой, —
Тебе невольно зло я принесу с собой.

О боже!

Демон мной владеет, дух постылый.
Он всемогущ, но дать мне счастье он не в силах.
Ты — счастье: значит, ты — пусть страстью мы горим —
Не можешь стать моей. Будь счастлива с другим!
О, если бы судьба, в своем стремленье странном,
Послала счастье мне! Нет, было б то обманом,
Будь герцогу женой.

Иль не довольно вам?
Разбили сердце мне и рвете пополам.
Нет, вы не любите меня!

О дорогая!
Ты — тот костер, где я сейчас живу, пылая.
Но должен я бежать. О, не вини меня!

Нет, вас я не виню. Но все ж погибну я.

Смерть! Смерть из-за меня! Нет, я того не стою,
К чему?

Что я могу?

Твой взор горит слезою.
Я этому виной. И кто мне отомстит?
Ведь ты меня простишь? Душа не так болит,
Когда в очах твоих я вижу слез дрожанье,
Туманящее взор, исполненный сверканья.
Мертвы мои друзья. Мне душу полнит мрак.
Прости. Хочу любить, и сам не знаю как,
И все же я люблю глубоко, всей душою.
Не плачь! Давай умрем! Будь целый мир со мною, —
Тебе б я дал его! Но я сражен судьбой.

О, как прекрасен ты, лев благородный мой!
Люблю!

Когда б любовь, блаженство нам даруя,
Могла б и смерть нам дать!

О, как тебя люблю я!
Властитель мой! Люблю! Я вся теперь твоя!

С какой бы радостью кинжал твой встретил я!

Ах, не боитесь вы, что вас сам бог накажет
За эту речь?

Ну что ж? Пусть он нас прежде свяжет.
Ты хочешь этого? Я сделал все, что мог.

Так вот кого пустил к себе я на порог!

О небо! Герцог!

Вот чем платят мне отныне!
«Старик, иди взгляни, крепки ль твои твердыни,
Ворота заперты ль, на башенных зубцах
Стоит ли день и ночь охрана на часах,
По росту отыщи себе вооруженье,
Подставь свой дряхлый стан под тяготы сраженья —
Сполна оплатится доверчивость твоя,
И то, что ты мне дал, верну с избытком я».
О небо! Я шестой десяток доживаю;
Что значит бешенство разбойников — я знаю;
Не раз ночной порой, свой выхватив клинок,
Я в бегство обратить бродяг полночных мог;
Убийц, изменников с собой я видел рядом
И слуг, хозяину несущих кубок с ядом,
И тех, кто без молитв предсмертных умирал;
Знал Борджа, Сфорцу я и Лютера встречал, —
Но все ж такого я не видел преступленья [431] …знал Борджа, Сфорцу я и Лютера встречал, — но все ж такого я не видел преступленья… — Миланский герцог Лодовико Сфорца ( 1451–1508 ) и Цезарь Борджа ( 1474–1507 ), незаконный сын папы Александра VI Борджа, были широко известны своими предательствами, насилиями и убийствами. Мартин Лютер ( 1483–1546 ), основатель немецкого протестантизма, в глазах правоверного католика дона Руй Гомеса является воплощением ереси и безнравственности. :
Здесь гость хозяину наносит оскорбленье!
Был не таков мой век. Такой измены вид
Вдруг старца ужасом в дверях окаменит,
И он, под тяжестью ужасного страданья,
Как надмогильное застынет изваянье.
Испанцы, мавры! Как такой злодей живет!

О Сильва, слушайте! О доблестный мой род!
Прости, что пред тобой я, гневом ослепленный,
Гостеприимства мог на миг забыть законы.

О герцог!

Замолчи!

Вы, предки! Прям ваш взгляд;
Вам небо видимо, и знаете вы ад.
Скажите, кто же он, тот человек, — откуда?
То не Эрнани, нет: предатель он, Иуда!
О, дайте наконец, я вас молю, ответ!

Могло ль подобное случиться с вами? Нет!

О герцог!

Видите? Он говорит, бесчестный!
Что замышляет он, о предки, вам известно, —
Не слушайте его. Обманщик он и ждет,
Что кровь рука моя в своем жилье прольет,
Что я таю в груди, забыв веленья чести,
Как в день семи голов [432] …как в день семи голов… — По средневековому народному сказанию, семеро братьев, благородных юношей из кастильского рода Лара, были предательски завлечены своим дядей в засаду и убиты маврами. Позже сводный брат погибших, Мударра, отомстил за них предателю. Это предание о «Семи инфантах Лары» составило сюжет эпической поэмы и многих романсов. , одну лишь жажду мести.
Себя изгнанником сочтя, меня опять
Не Сильва — Ларою осмелится он звать.
Он скажет, что он гость и мой и ваш, сеньоры…
О предки! Гневные не отвращайте взоры,
Но рассудите нас.