Виктор Боков - Стихи

Красота страшней кинжала,
Злее жулика в кустах.
У неё такое жало,
Что укус змеи — пустяк!

У неё глаза, как бритвы,
Как ножи, как лемеха.
Что бессилие молитвы
Перед вызовом греха?!

Берегитесь, братцы, беса,
Арендующего ад!
Безопасней возле ГЭСа
С миллионом киловатт!

Тут смертельно, но не очень,
Ток запрятан в провода,
Красота же — ловкий ловчий,
Души ловит в невода.

Сортирует, солит, вялит,
Прячет в бочках и в торфу
И таких гигантов валит,
Что и Пётр Великий — тьфу!

Едет ветер на бешеной тройке,
Кони ржут и поводья рвут.
Он бы мог и быстрее, но стройки,
Трубы фабрик ему не дают.

Даже степью не разбежишься,
Ни иртышскою, ни донской,
То амбары, то общежитья,
То пшеница кричат ему: — Стой!

То заборы мешают, то доски,
То промышленные штабеля.
Вдруг он врезался где-то в Подольске
В белый-белый косяк белья.

Натянулись до звона верёвки,
Чьё-то платье слетело к ногам.
Закричали сороки-воровки:
— Что ты делаешь, хулиган?

Ветер на землю спрыгнул, опешил,
Оробел, взял коней под уздцы:
— Кто бельё это, граждане, вешал?
Выходите ругаться, жильцы!

В ожидании поединка
Ветер встал, головою поник.
Удивительная блондинка
Во дворе перед ним стоит.

— Озорство тебе я прощаю! —
И сияет от доброты. —
Что попадало, перестираю,
А сушить, извини, будешь ты!

— С удовольствием, ненагляда! —
Отвечает ей ветер в упор.
И ресницы вдруг стали преградой
Выше самых высоких гор.

Перед взглядом её окаянным,
Перед вьющейся силой кудрей
Ветер сделался постоянным
И сказал: — Распрягаю коней!

У поэта сердце льва.
Он не терпит осмеянья.
Он не трус. Его слова —
Это храбрые деянья.

Он не с заячьей душой,
Не пугается пустяшно.
Там, где буря, там, где бой,
Как бойцу, ему не страшно.

Сильным мира он не льстит
Своего житьишка ради,
Без оглядки кровно мстит
Он любой людской неправде.

Вот он! Сердцем чист и смел,
Встал под пушкинскою шляпой,
Ливень мелко-вражьих стрел
Отбивает львиной лапой.

Заросли. Заросли. Хмель и крапива.
В омуте сонно стоят облака.
Иволга пела — и вдруг прекратила,
Рыба клевала — и вдруг ни клевка.

О, это туча! Лиловый передник
Тёмной каймой отливает вдали,
Зашелестел приумолкший березник,
Тёплые капли танцуют в пыли.

Падают полчищем стрелы косые
В гати, в горелые пни и хвою.
Это земля моя, это Россия,
Я нараспашку у речки стою.

Скольким дождям подставлялись ладони
В поле, в седле, на плотах, в камыше!
Слушал я их то в горах, то в вагоне,
В пахнущем дынями шалаше.

Ласково струи на плечи стекают,
Слиплись и спутались пряди волос.
Дождь не утих, а уже припекает,
Солнышко сушит листву у берёз.

Снова стрекозы парят над водою,
Полдень желаньем и зноем налит.
И над ушедшей лиловой грядою
Непререкаемо солнце горит!

В глазах твоих весенняя грустинка
Поблекшей медуницей зацвела.
Всё потому, что узкая тропинка
Тебя в сосновый бор не увела.

Мне больно видеть — взгляд твой сходен с дымом,
Не отражаться в нём речной заре.
Всё потому, что ты в своём любимом
Себя хоронишь, как в монастыре.

Шагни на взгорье, к той сосне горбатой,
Которая влюблённо смотрит в дол,
И вдруг ты станешь сильной и богатой
И заключишь в объятья медный ствол!

И ты заметишь солнце над рекою,
Как золото на отмелях излук,
И ощутишь горячею щекою,
Что есть тепло теплей любимых рук.

И ты иначе милого обнимешь,
Иначе припадёшь к его устам.
И, может быть, любовь свою поднимешь
К вершинам сосен, к лёгким облакам!

Вьюга во поле завыла,
Ой, люто, люто, люто,
На свидание сегодня
Не торопится никто.

Ой, снег-снежок,
Белая метелица,
Говорит, что любит,
Только мне не верится.

Бьёт о стёкла, бьёт о крышу,
Бьёт по каменной трубе,
Не глухая — слышу, слышу,
Мне самой не по себе.

Через это завыванье,
Через белую пургу,
На десятое свиданье
Я сегодня не пойду.

Ой вы, вьюги и бураны
И глубокие снега,
Разрешаю вам буянить,
Но не дальше четверга.

Ой, снег-снежок,
Белое сияние,
Под окном дружок,
Значит, быть свиданию!

Рожь подступила к могиле бойцов,
Встала, как войско, прямыми рядами.
А по военной дороге отцов
Мирные дети идут за грибами.

В скромной ограде бушует трава,
К мёртвым венкам жмутся ветви живые.
День разгулялся, дорога пряма,
Ласково льнут ветерки полевые.

Прямо из нивы зенитка торчит,
Целится башнею танк в отдаленье.
В небе безоблачном коршун кричит,
Свастики нет на его оперенье.

Дети, не бойтесь! Смелее! Смелей!
Нет за кустами врагов нечестивых.
Вы здесь хозяева этих полей,
Этих лесов, этих рек говорливых.

От попаданий дубрава черна,
Пробует с корня ожить и воспрянуть.
Как она неизлечимо верна
Этой земле, этим древним крестьянам.

Нет! Незнакома природе печаль,
Не для неё ни вдовство, ни сиротство.
Через окопы шагнул иван-чай,
Цвет небывало высокого роста.

Прячется противотанковый ров
В послевоенные ивы и кроны,
Красное полымя клеверов
Гудом гудит от пчелы златобровой.

Было за что бесноваться огню,
Крови крестьянской дымиться росою.
Дети, идите! Я вас догоню,
Оберегу ваше детство босое.

Вот и осмелились и разбрелись,
Тихо ложатся грибы в кузовочек.
Только ручей да осиновый лист
Что-то до боли родное бормочут!

Я был ручьём под травами,
Я грузом был под кранами,
Я тёк каширским током на Москву.
Меня за белы рученьки
Вели по трапу грузчики
К ржаному и солёному куску.

Каспийская, балтийская,
Солёная, смолёная,
Высокая, весёлая волна
На грудь мою кидалася,
При встрече улыбалася,
Ласкала, как любимая, меня.