Василий Бетаки - Замыкание времени. Стихи разных лет

(Последняя шлюпка — рывком — и прочь!)

— Ну вот и остались втроем

Вы, да я, да синьора Ночь...

Не угодно ли с кораблем?

Плывет Камоэнш,

Одной рукой

Подняв поэму

Над головой.

— Да бросьте ваш свиток! И, может быть

Поможет Святая Дева.

Вы что, синьор, хотите доплыть

Одной левой???

Бросьте, прошу Вас, море не куплет!

Хотите тонуть? Не спорю...

Сотни лет

Или тысячи лет,

Одной рукой загребая, поэт

Плывет по этому морю...

В. Сосноре

1

В сумерках желтых в шуршащих аллеях

Листья алеют...

В желтых туманах, в желтых тоннелях,

в желтых метелях...

Листья — как мысли, каждый — как слово:

Свежим сухое не сделаешь снова!

Не вместе ли с листьями бестелесными

Мы, по осенней незримой лестнице

Сами, словно касание

В желтый туман ускользаем?...

2

Листья лимонные, зелень — сквозь золото,

Листья лиловые, листья тяжелые,

Листья — как пестрая разноголосица:

Каждый в неповторимые просится!

Так мотыльковы листья осины,

Ивы белеют в искорках синих,

Царственно щедро медные клены

Серым кустарникам дарят короны.

Хмурого дуба темная бронза

Падает тяжко, больно и грозно,

Падает каждый, как падает знамя!

Так не однажды бывало и с нами.

Все отплясались истины, бредни —

Липы остались. Пляшут последними.

Липы хвостами лисьими машут,

Липы устали, липам не страшно...

Да над банальностью луга и лужицы

В вихре венгерки орешники кружатся...

3

Долгое лето — лишь подготовка

К яркому мигу, острому мигу:

В апофеозе пестрого мира

Мы, отыскав небывалые краски,

Все отдаем их в единственной пляске,

И остаемся, словно стволы:

Где-то черны, где-то белы.

Я вижу музыку порой

Геометрично, ощутимо,

Так, будто бы неверность дыма

Вдруг обретает жесткий строй!

Необъясним аккорд Равеля —

Зеркальный отзвук тишины.

Над ртутной тяжестью волны

Горизонтально он расстелен;

Волна? Частица? Странный шаг:

Чем ближе он, тем отдаленье

Бесспорнее.

У поколенья

В крови звучит он — не в ушах.

Кровь тяжела и неясна,

Как настроений перемены...

Пустынных горизонтов стены

Дрожат,

Когда в них бьет волна.

Бах... Высший рационализм.

Готических соборов латы.

В диезах стрельчатой токкаты

Математический каприз.

Он не влезает целиком

В концертность нынешнего зала:

Сломалась вертикаль хорала,

Придавленная потолком.

А если так — без потолка,

Чтоб только небо над органом?

Но в нашем климате туманном

Ему мешают облака.

А. Б.

Когда Земля была молода,

У истоков реки времен

Мир динозавров раз навсегда

Свой утвердил закон:

Ящерам — суша, а рыбам — воды .

Несчетные тьмы веков

Они были очень могучим народом,

Владыки материков.

В зеленых болотах, в рыжих саваннах

Никто им не докучал,

Казалось, владели землей первозданной

Они с начала начал...

Но вдруг с богами древними рядом

Возникла иная жизнь —

Серые, как штурмовые отряды,

Полчища жалких крыс...

Тем ли, кто прячется в норы под камнем,

Первенство уступить?

Ящеры не читали «Гамлета»,

Но предпочли — не быть!

Скоро поняв, что юрские грозы

Уносит времен река,

Они умирали, как паровозы

Толпой во тьме тупика.

Не в силах выстоять против течения,

В мире серой возни,

Отвергнув мелочность приспособленья,

Молча ушли они!

Они — динозавры! Не черви, не рыбы!

К миру серых врагов

Они приспособиться тоже могли бы,

Но это — не для богов!

Крысам — суша, а рыбам — воды.

Но главное — что-то своё!

Они были очень гордым народом

И выбрали — небытие!

1

Скачет рыцарь из Ламанчи

По Кастилии скалистой

Дать колодникам свободу,

Хлеб голодным, дом бездомным —

Справедливость! Справедливость!

Триста лет по разным странам

Скачет рыцарь из Ламанчи,

Только мельничные крылья

Над бесплодным плоскогорьем

Равнодушно вертят жернов

И отбрасывают в лужу

Справедливость, справедливость...

Слово словом остается:

Пожелания благие

Никого не накормили,

И колодники в колодках,

И бездомные бездомны —

Справедливость, справедливость...

Скачет рыцарь из Ламанчи

Бесполезно одинокий...

2

Скачет рыцарь из Ламанчи,

По местам давно знакомым —

Ни лесинки, ни травинки!

Только старые бутылки

Да протертые покрышки

От каких-то самосвалов.

Ни плетня и ни колодца —

Дьявольски пятиэтажно

Легендарное Тобоссо...

Дульцинея, Дульцинея...

Вместо скрипок — радиолы.

Бабы — куклы из журнала.

Где теперь тебя найду я,

Где блестишь нейлоном мертвым,

Извиваясь в адской пляске?

Дульцинея, Дульцинея...

Где вы, люди? Что случилось?

Этажей у вас до чорта —

А бездомные — бездомны.

Вас машины накормили?

Хороши по воскресеньям

Синтетические вина

Из пластмассовых порронов?

И колодников не видно —

А по городу гуляют

Непонятные фигуры

И записывают что-то...

Дульцинея, Дульцинея...

3

Памяти Э. Ростана

Где старый Санчо? Он давно

На пенсию уволен.

Играет с кем-то в домино

И, кажется, доволен...

А я и славы не ищу:

Гореть мне неохота.

Через границы я тащу

Оружье Дон-Кихота.

По кучам свастик, лун и звезд,

И прочей фурнитуры,

Орлам и львам — ногой на хвост,

Через щиты и туры,

Сквозь марши, гимны, барабан,

Чиновные рогатки.

Тащу мешки в пределы стран

Тех, где не всё в порядке.

И пусть в ночи чуть слышный свист

Кружит над сонным светом —

Конечно, я — контрабандист.

Хоть и зовусь поэтом!

В музейном свете слабом,

За рамой — как в окне —-

Малявинские бабы

Алеют на стене.

Миткалю или ситцу?

И радугу-лисицу —

Как лето в бабьи лица!

И — зори по плечам!

Пылают сарафаны,

Трещат

По швам:

На медных самоварах

Не место рукавам!

Цветы на бумазее

Горят,

горят,

Служители музея —

В набат, в набат!

Так и живем в пожаре.

Художник — чорту брат:

Чиновники — изжарятся,

Ханжи

Сгорят!

Улл-лю! Малюй, Малявин,

Отчаянный маляр,

На свадьбу на маланьину

Малиновый пожар!

Сто солнц — лучами в призму,

И радугу — на холст!

Эй, стражи реализма!

Хватай ее за хвост,

Ругни его за грубость,

Ворчи, что — дребедень...

Малявин — это Рубенс

Российских деревень!

Когда сквозь март из церкви серой

не поднимая головы

кустодиевская Венера