Владимир Маяковский - Том 6. Стихотворения, поэмы 1924-1925

В « Правде »
     пишется правда.
             В « Известиях » —
                 известия.
Факты.
     Хоть возьми
           да положи на стол.
А поэта
     интересует
          и то,
               что будет через двести
лет
       или —
     через сто.

Когда
   перелистываем
         газетный лист мы,
перебираем
      новости
         заграницы болотной,
натыкаемся —
      выдумали
            ученые империалистовы:
то газ,
   то луч,
      то самолет беспилотный.
Что́ им,
   куриная судьба горька?
Человечеству
      помогают,
              лучи скрестя?
Нет —
   с поднебесья
         новый аркан
готовят
   на шеи
      рабочих и крестьян.
Десятилетие *
      страницы
            всех газетин
смерть начиняла —
         увечья,
            горе…
Но вздором
      покажутся
         бойни эти
в ужасе
   грядущих фантасмагорий.
· · ·

Небо горсти сложило
         (звезды клянчит).
Был вечер,
          выражаясь просто.
На небе,
   как всегда,
         появился аэропланчик.
Обычный —
      самопишущий —
               «Аэророста».
Москва.
   Москвичи
         повылезли на крыши
сорокаэтажных
         домов-коммун.
— Посмотрим, что ли…
              Про что пропишет.
Кто?
   Кого?
      Когда?
         Кому? —

Летчик
   открыл
      горящий газ,
вывел
   на небе
      раму.
Вывел
   крупными буквами:

         А потом —
                  телеграмму :
Рапорт .
      Наблюдатели.
            Берег восточный.
Доносим:
«Точно —
без пяти восемь,
несмотря
       на время раннее,
враг
   маяки
      потушил крайние».
Ракета.
   Осветились
         в темноте
приготовления —
         лихорадочный темп.
Крыло к крылу,
         в крылья крылья,
первая,
   вторая,
      сотая эскадрилья.
Еще ракету!
      Вспыхнула.
            Видели?
Из ангаров
          выводятся истребители.
«Зашифровали.
      Передали
            стам
сторожевым
      советским постам.
Порядок образцовый.
         Летим
            наперерез,
в прикрытии
      газовых завес».
За рапортом —
         воззвание:
            «Товарищи,
                    ясно!
Угроза —
        Европе
           и Азии красной.
Америка —
      разбитой буржуазии оплот —
на нас
   подымает
           воздушный флот.
Не врыть
   в нору
         рабочий класс.
Рука — на руль!
          Глаз — на газ!»
Казалось,
        газ,
      смертоносный и душненький,
уже
      обволакивает
         миллионы голов.
Заторопились.
      Хватали наушники.
Бросали в радио:
            «Алло!
               Алло!!»
Мотор умолк,
      тревогу отгаркав.
Потух
   вверху
      фосфорический свет.
А люди
   выводили
              двухместки из ангариков,
летели —
        с женой —
         в районный совет.
Долетевшим
      до половины
встречались —
      побывавшие в штабе.
Туда!
   Туда!!
      Где бомбы
            да мины
сложил
   арсенальщик
         в страшный штабель.

— Товарищи!
      На митинг! —
            радио кликал.
Массы
   морем
      вздымало бурно.
А с Красной
      площади
         взлетала восьмикрылка —
походная
        коминтерновская трибуна.
Не забудется
      вовек
         картина эта.
В масках,
       в противогазном платье
земля
   разлеглась
         фантастическим макетом.
А вверху —
      коминтерновский председатель:
— Товарищи!
      Сегодня
         Америка
Союзу
   трудящихся
         навязывает войны! —
От Шанхая
           до ирландского берега —
фразы
   сразу
      по радиоволнам.

Сегодня
   забыли
      сон и дрёму.
Солнце
   искусственное
         в миллиард свечей
включили,
          и от аэродрома
            к аэродрому
сновали
   машины
          бессонных москвичей.
Легкие разведчики,
         дредноуты из алюминия…
И в газодежде,
      мускулами узловат,
рабочий
      крепил
         подвески минные;
бомбами —
        летучками
            набивал кузова.
Штабные
        у машин
         разбились на группки.
Небо кроили;
      место свое
отмечали.
        Делали зарубки
на звездах —
      территории грядущих боев.
Летчик.
   Рядом — ребятишки
            (с братом)
шлем
   помогали
      надеть ему.
И он
        объяснял
      пионерам и октябрятам,
из-за чего тревога
            и что — к чему:
— Из Европы выбили…
              из Азии…
               Ан,
они — туда
      навострили лыжи, —
в Америку, значит.
         В подводках.
               За океан.
А там —
   свои.
      Буржуи.
         Кулиджи * .
Мы
      тут
   забыли и имя их.
Заводы строим.
         Возносим трубы.
А они
   не дремлют.
У них —
       химия.
Воняют газом.
      Точат зубы.
Ну, и решили —
          дошло до точки.
Бомбы взяли.
      С дом — в объем.
Камня на камне,
           листочка на листочке
не оставят.
          Побьют…
         Если мы не побьем. —

Одна
   машина
      выскользнула плавно.
Снизилась,
           смотрит…
         Чего бы надо еще?
Потом рванулась —
            обрадовалась словно —
сигнализировала:
            «Главнокомандующий.
Приказываю:
      Пора!
Вперед!!
       И до Марса
         винт отмашет!»
Отземлились,
      подняли рупора.
И воздух
      гремит
         в давнишнем марше.