Джордж Байрон - Гяур

Ко всем красавица добра,

И только падшая сестра

Пусть милосердия не ждет:

Подруга, не взглянув, пройдет:

Из всех грехов простить трудней

Тот, что случиться мог и с ней!

……………………………………………..

Когда рассудок удручен

Преступной горестью страстей,

Он корчится, как скорпион,

Что извиваясь, окружен

Кольцом огня со всех сторон,

И в ярости своей

Один исход находит он:

Им яд смертельный сохранен.

И прежде, чем в огне сгорит

Он жало в мозг себе вонзит!

Так входит в душу мрачный сон,

И разум, словно скорпион

В кольце стихии огневой,

Забыт и небом и землей:

Там нет надежд, здесь нет зари,

Огонь кругом и смерть внутри.

…………………………………….

Гассан покинул свой гарем.

Он ходит сумрачен и нем,

Красавиц не ласкает он,

Гассан охотой увлечен

И день и ночь. Но отчего

Ничто не радует его?

Иным он был, когда Лейла

В серале у него жила…

А где Лейла? Спросить о том

Никто бы не посмел при нем,

Но о ее побега слух

По городу разнесся вдруг.

В ту ночь кончался Рамазан,

В ту ночь на радость мусульман

Зажгли во всех мечетях свет,

Светился каждый минарет,

На весь Восток, по всем краям

Клич несся: "наступил Байрам!"

Наутро гневом обуян

Купальни обыскал Гассан —

Лейла исчезла! Говорят —

Надевши пажеский наряд

Она с Гяуром на коне

Умчавшись, скрылась в той стране,

Где и не чтим и не силен

Пророка истинный закон —

(Гассан не мог не замечать

Что с ней… Но предпочёл смолчать:

Коварства он не ожидал,

Но всё же слишком доверял

Рабыне! За её дела

Лишь смерть наградой быть могла!)

Гассан ушел в мечеть, а там —

В свой сад — отпраздновать байрам

(Так раб-нубиец рассказал.)

Но кто-то, говорят, видал:

В ту ночь при трепетной луне:

Гяур промчался на коне.

Он, окровавив ремни шпор

Вдоль берега во весь опор

Летел, — но за седлом его

Не видно было никого!

………………………………………………………………………

Её газелий взгляд манит,

Но разве кто вообразит,

Как он чарует и горит!

Джаммшида солнечный алмаз

Померк бы в блеске этих глаз!

Да, каждой искре огневой

Души сверкает свет живой!.

Пусть утверждает сам Пророк!

Что женщина — лишь прах от ног

Аллаха — Я б вовек не смог

Ответить "да". Пусть подо мной

Клубится огненной волной

Поток, несущий души в ад,

А я, на шаткий эль-Сират

Ступив, прошел бы полпути

И сотни гурий перейти

Меня б манили в райский сад!

Но кто Лейлы увидел взгляд,

Тот не поверит, о, Аллах,

Что женщина — есть жалкий прах,

И что души не дал ты ей,

Что быть игрушкою страстей

Тирана — весь её удел!

Мудрейший муфтий бы узрел

Бессмертный свет в ее очах!

А блеск румянца на щеках,

Как на нежнейших лепестках!

Они в час гнева иль стыда

Цвели по новому всегда!

А гиацинтовый поток

Её волос! До самых ног

Он ниспадал, когда она,

Рабынями окружена,

Стояла, всех других стройней,

А ноги-мрамора белей,

Белей, чем горный снег, пока

Не уронили облака

Его на землю… Как плывет

Прекрасный лебедь, гордость вод,

Так легкою стопой своей

Краса черкесских дочерей

Ступала по земле. Бывает,

Когда проходит человек,

То шею, белую, как снег,

Весёлый лебедь подымает

И машет крыльями — Лейла

Так гордо голову несла,

И тот, кто восторгался ей,

Не подымал уже очей:

Она умела взгляд любой

Обезоружить красотой.

Так грациозна и стройна,

Так с милым ласкова она…

Гассан угрюмый, кто ж ей мил?

Увы, не ты счастливцем был!

……………………………..

В поход отправился Гассан.

С ним двадцать верных мусульман.

Любой с мушкетом за спиной,

При каждом ятаган кривой.

Вождь впереди. Угрюмый вид:

Палаш на поясе висит,

(Был кровью арнаутов он

В долине Гарны обагрён,

Немногие из них потом

Пришли живыми в отчий дом)

За поясом — два пистолета,

(Был дар паши оружье это!)

Хоть золото на них блестит,

Разбойников пугал их вид.

Гассан собрался в край чужой

Искать невесту, вместо той,

Кто дом прославленный его

Покинула. И для кого!

О, вероломная Лейла!

Ему — гяура предпочла!

…………………………………

Закатным отблеском лучей

Искрится под холмом ручей.

Вода, прозрачная до дна,

На радость горцу холодна.

Здесь мирно может отдохнуть

Торговец-грек, прервать свой путь,

Забыть тот постоянный страх,

Которым в шумных городах

Торговца отдых омрачён:

За кошелёк боится он.

А здесь, вдали от глаз чужих,

Свободней он господ своих:

Ведь кружка доброго вина

Ему-то не запрещена!

……………………………………

Вот первым виден вдалеке

Татарин в жёлтом колпаке

Другие медленно за ним

По тропкам движутся крутым.

С высоких пиков мрачных гор

Стервятников голодный взор

Следит: А вдруг в долине той

Их ждёт сегодня пир ночной?

Внизу поток иссяк давно,

Зной обнажил сухое дно.

Кустарник чахлый там растёт,

Но и ему пора придет

Иссохнуть… Узкий путь лежал

Среди обломков серых скал…

Что раскололо их? Года?

Или жара? Но кто, когда

Видал над цепью пиков хмурых

Без туч вершину — Лиакуры?

…………………………………..

Достигли рощи. "Бисмилла!

Опасность, кажется, прошла,

Открылся впереди простор,

Поскачем мы во весь опор!"

Едва чауш сказать успел,

Как выстрел где-то прогремел

И пули свист над головой,

И падает передовой.

Все спешились в единый миг,

Едва успев коней сдержать,

Но никогда троим из них

В седло уже не сесть опять

Как мстить за мертвецов своих?

Где враг? Куда, в кого стрелять?

Одни, укрывшись за коней,

И карабины сняв с ремней,

Стреляют наугад,

Другие залегли в камнях

И ждут, чтоб показался враг,

Чем выйдя из засад

И кровь напрасно проливать,

Да и врага не увидать?/

Гассан один на слез с коня,

Врагов спокойствием дразня,

Пока не убедился он,

Что путь последний преграждён.

Враги уверены вполне:

Добыча в крепкой западне.

И злобой в сердце закипев

Отвага превратилась в гнев;

"Пусть пули свищут надо мной

И не такой видал я бой!"

Убежище оставил враг,

Сдаваться требует, но так

Была грозна Гассана речь

И хмурый взгляд, что вражий меч

Такого страха не внушал.

И ни один его вассал

Не бросил наземь ятаган

И крикнуть не посмел "Аман!"

Враги всё ближе. Ближе. Вот

В скалах заполнили проход

Но кто ведёт их? Кто верхом

Из рощицы на вороном

Летит, и плащ спадает с плеч,

И чужеземный узкий меч

Сверкающий издалека,

Сжимает жёсткая рука?

Он! Он! Я узнаю его

По бледному лицу его,