Игорь Бойков - Пародии

О, нестерпимо-больные места,
Деревня где, утерянная веха,
В брусничный мох сбежавшая, чиста
От приворотного калиточного бреха.
Из-под собак ворота лают, как оса
Скрипят их всхлипы – жалобные плачи.
Как скорбно там блеянье колеса,
Как оскорбительны там нежности телячьи.
На севере и лес и луг не тот,
Не юг. Достав пролётку из-под стека,
Я для науки больше, не для смеха,
Пролёткой выправил несхожести ворот.

Девушка пела в церковном хоре
О всех деревнях, сбежавших в рай
О всех мужиках, застывших в горе,
О всех воротах, поднявших лай.

Так пел её голос, летящий в купол.
Мужик же с бабой на белом плече
Телегой ворота под дых бил тупо,
Крестясь на икону в белом луче.

И голос был сладок, и луч был тонок,
И только высоко, у Царских Врат,
Причастный Тайнам, – плакал ребёнок
О том, что никто не придёт назад.

Гонима – кем, почём я знаю? —
Вопросом: поцелуев в мире сколько?
Деревня, девушка дрянная,
Умчалась вдаль прелестной полькой.
Бежит в леса, ущелья, пропасти
Пропасть на радость всем врагам.
Ворота, лопаясь от гордости,
Из-под собак подняли гам.
И я как камень неба нёсся,
Путём не нашим и огнистым,
Но вот, телегу взяв за оси,
Ворота ею бью со свистом.

Не такой уж я ещё и древний.
Помню, как, сисяста и легка,
Рысью пронеслась моя деревня
Гулкой Русью мимо мужика.

Ускакала резвая по снегу,
Не оставив в памяти следа.
Зря, из-под кнута достав телегу,
Хлещет сиволапый ворота.

Труд крестьянский и потлив и тяжек,
То паши, то стой раззявив рот,
Слушай, как летит из-под дворняжек
Лай кленово-липовых ворот.

Остаётся что? Кусая локти,
Вспоминать, тоскуя о былом,
Мазать ворота ядрёным дёгтем
Да в вереи бить чугунным лбом.

Я не даром вздрогнул
не осиное
жало
Пронзило
меня
до самого
пола

По Тверской
на санях
летом
деревня
въезжала

Подоткнув
за пояс
подолы

Мужик
бил
телегой
ворота,

Что
лаяли
невпопад

Я
понял
через
четыре
года

Здесь
будет
Город-Сад.

Я видел осень в сумраке фрамуги,
Деревня в стольный град издалека
Спешила на свои, как видно, круги,
В околице оставив мужика.

Бежала через топи и болота
По бездорожью лесом напрямик.
Из-под собаки лаяли ворота,
За что телегой их лупил мужик.

Я пробудился и, приняв за ворот,
Взглянул в окно – исчезла благодать.
Деревня на рысях въезжала в город
Лаптями бланманже и щи хлебать.

Начинается бег селенья
Вдоль дороги мимо идальго
Будет долго бежать по кругу
Под гитары звуки в Гранаду

Будут гнать её хриплым лаем
Из-под здешних собак ворота
Все неверные жёны округи
Убежали давно в Севилью

Но недолго думал идальго
Под кнутами нащупал повозку
Как кинжалы блеснули оси
И обрушились на ворота

Заскулили ворота и сдохли
Жеребцы на луну завыли
Кобылицу целует идальго
О селение
бедная жертва
пяти проворных колёс.

Я улыбаться перестала,
Холодный ветер губы студит
Одной деревней меньше стало,
Одним мужчиной больше будет.

Решила глупая: «Довольно
Любовной насладилась негой».
Мужик остался: видеть больно,
Как ворота он бьёт телегой.

Мужчина, моя хата с краю.
Мы все здесь бражники, блудницы.
Приди, стихи я почитаю,
А после дам опохмелиться.

Я глупая, а ты умён,
Мужик, а я – деревенелая.
О, вопль женщин всех времён:
Что ж не уехала с деревней я?

Бог им судья, я не ханжа.
Мчась к жизни новой, явной, тайной ли,
Поржала напослед. Брюзжа,
Из-под подруг ворота лаяли.

Ты знаешь, я уже не та,
Так принимай меня коллегою,
Меня хлещи, не ворота
С оттяжкой липовой телегою.

Мужичок наш горько плачет —
Мимо вскачь деревня скачет.
Из-под Бобика до рвоты
Лают ей вдогон ворота.
Из-под плётки сани взял
И ворота отстегал.
Мужичок, не плачь, ну что ты,
Лучьше смазывай ворота.
Себя, миленький, не дрючь, —
Не утонет в речке ключ.

Хвоёй мы отравились и озоном,
Обычные российские ЗэКа,
Полярной ночью подхватили зону,
И с ней рванули мимо мужика.

Эх, шконочки, малявочки,
Эх, гуночки и нычки.
Я серым волком бешеным
По тундре просную,
А после в сером батничке
В три дня с одной чумичкой
Просаживаю волюшку свою.