Игорь Бойков - Дворовое Евангелие

Вот и сейчас не подымай ты кипеж.
Я долг отдам последнему рублю.
Душа моя, а может, всё же примешь?
Не будешь? Так подвинься – оболью.

О лесбийской любви песен мало написано,
Поэтессы не балуют муз своих нежной строфой.
Мной на стрелы сердец столько женских нанизано,
Вслед за старшей ушедшей сестрицей Сафо.

Я сгораю в кострищах страстей демонических,
Выбиваясь из заданных норм дикой Фауны схем.
По Платону, в причудах любви платонической
Пол партнёра влюблённым не важен совсем.

Пол не важен. Так будь же полёт мой осознанным
Над оскоминой вечно избитых привычных идей.
Я вбираю любовь нестандартными позами
На любовь мою настежь раскрытых грудей.

К цели в море любви не заливом, не шхерами
Я шелками плыву золотистых распущенных кос,
Добираясь попутными, к счастью, галерами.
Порт приписки у них чудный остров Лесбос.

Жизнь – кредитор довольно нудный,
И бартер для нее не фарт.
Снимает время поминутно
С застрявших в банкоматах карт.

Плачу за счастия моменты,
Плачу за годы нищеты,
К тому ж безбожные проценты
Кредита данного взаймы.

Удача, нищенкой согнутой,
Всё ждёт, когда ж я ей подам.
А я кредит свой, до минуты,
Поставил на прекрасных дам.

Любовь – волшебница из сказки,
С ножом встречая на пути,
Даёт подержанные ласки,
И тут же требует: плати!

Смерть, жизни компаньонкой верной,
На случай затаив азарт,
Снимает время планомерно
С застрявших в банкоматах карт.

Кому же счастья не захочется?
И мне вот тоже невтерпёж.
Что ж ты, судьба моя наводчица
Наколку к счастью не даёшь?

Ты не крути вокруг да около,
А дай мне хаты адресок.
Я в одиночку ясным соколом
Возьму со взломом иль на скок.

Его давно уж ищет борзое
Моё приватное Эго.
Пусть не смогу его использовать,
Взглянуть хотя бы на него.

Само ведь в руки не попросится!
Все люди врут о нём, поди.
Но все ж судьба моя наводчица
Меня на счастье наведи.

Покамест не дошло до ссоры,
Пока ещё не слишком пьян,
Ты унеси меня, баян,
Под белых кнопок переборы
За синий лес, за сини горы,
За сине море-окиян.

Неси, мелодия, за город
По весям всем и волостям.
Лети, тоскуя и грустя,
Под чёрных кнопок переборы,
Чтобы душа, рванув, как порох,
Разорвалась бы по частям.

Играй, баян, как на притворе,
Жизнь разложи на голоса,
Чтоб, вторя в унисон басам,
Душа подпела бы и, вскоре,
Забыла и беду и горе,
И улетела б к небесам.

Я обшарил все углы вселенной,
Был и по ту сторону зеркал.
Разные мне предлагали цены,
Да никто достойной не давал.

Я в своей стране совсем не здешний —
Пасынок и городов и сёл.
Знаю цену я себе, конечно,
Ведь платить приходится за всё.

Лезу я порой с тоски на стену
От своих проблем и от забот.
Я себе, конечно, знаю цену,
Да её никто мне не даёт.

Лезу я порой с тоски на сцену
Со стихами шлюхам и ворам.
Я себе, конечно, знаю цену,
А мне льют не больше, чем сто грамм.

Я лечу по жизни, пролетаю,
Бисер перед свиньями мечу
Но себе, конечно, цену знаю
Потому что сам её плачу.

Я продажен, как и всякий бренный.
Разница – количестве монет.
Я себе, конечно, знаю цену,
Да таких на свете денег нет.

У бабы волос долог, ум – короток,
Недолга память и недолог век,
И слишком часто льются слёз потоки,
Смывая тушь с ресниц и тени с век.

Под вечер, слёзы выплакав в подушку,
Когда от злой обиды не до сна,
Чтоб подсластить жизнь, наливаю в кружку
Креплёного портвейнского вина.

На время хмель разгонит с сердца стужу,
Чтоб утром разломилась голова.
Как тошно, тяжело жене без мужа!
Жена без мужа – больше чем вдова.

Случилось так, два сапога – не пара,
И сатана с дорогой не одна.
Чтоб подсластить жизнь, наливаю чару
Креплёного портвейнского вина

Когда тревожат жалостные думки
Как он один, как я теперь одна?
Чтоб подсластить жизнь, наливаю в рюмку
Креплёного портвейнского вина.

Эх, жизнь бросова
У женской особи.
Берут целковый только по рублю.
Пророка б с посохом,
Да новым способом,
Но нет его, и я тоску топлю.
Пьяна без просыху,
Жива без просыпу.
Кто подвернётся, с тем и пью и сплю.

Мне что ни куст, то и альков.
Я ублажаю дураков,
В кого ни плюнь,
Ублюдок и кретин.
В стране по прихоти богов
Нет настоящих мужиков,
А тот, кто есть – так он на всех один.

Творит без роздыха,
Нет к телу доступа,
В истории останется навек.
И имя на слуху,
И сам хорош собой.
Мне все одно, что бог, что человек.
Пьяна без просыху,
Жива без просыпу,
И там мой дом, где примут на ночлег.

Всех накормил ухой
И хлебом, вроде бы,
Сам сын отца и даже духом дюж.
Водой, как по суху,
Летящий поступью
Идет, а я тону и в блюдцах луж.
Пьяна без просыху,
Жива без просыпу,
Кто выпить поднесёт, тот мне и муж.

Амура меткая стрела
Исподтишка, из-за угла,
Вонзилась, сердце обожгла.
Стал принцем нищий.
Любовь бесстрашна и смела
Угасла, отгорев дотла,
Теперь лишь пепел и зола
На пепелище.

Такие грустные дела.
Не лёг целковый на орла,
На сердце накатила мгла
И не до песен.
Любовь сегодня умерла,
По ней звонят колокола,
Чтоб не мутнели зеркала —
Все занавесил.

Друзей, с кем жизнь меня свела,
Всех тех, кто не желал мне зла,
Жду на поминки у стола
В своём жилище.
Мне всё до искры отдала.
Пусть пухом будет ей земля.
Любовь сегодня умерла,
И принц стал нищим.

Любовь без муки умерла,
Как горлица в когтях орла.
А жизнь течёт, как и текла,
Беда – не горе.
Ещё слетит перо с крыла,
Ведь Синим птицам несть числа.
Любовь сегодня умерла,
Так Vive l’amore!
Vive l’amore, viv l’amore!
И ты ей не прекословь.
Умерла любовь – не горе,
И да здравствует любовь!

В ночь Ивана Купалы
Все удалы и шалы.
Выпьем браги сначала,
Только чтоб не в повал.
Чтобы песни звучали
Без тоски, без печали,
Чтоб венки от причала
Отогнал краснотал.