Ли Бо - Стихи в переводе Сергея Торопцева

759 г.

Головокружительные водовороты в Трех ущельях были созвучны юному задору поэта, хотя встреча с мудрым даосом, вселившим в него уверенность в своих силах, была еще впереди. Возможно, именно на эту встречу с подспудной горечью и намекнул поэт, когда, уплывая на исходе жизни в ссылку, миновал Санься и в стихотворении об этом вечность Неба противопоставил суетности и тщетности человеческих страстей и усилий (гора Хуанню, вершина которой показалась стареющему поэту недостижимой, находится как раз рядом с г. Цзянлином, где в 725 г. и произошла знаменательная встреча со старцем). Челн кружил, обходя водовороты реки, а поэт задумчиво смотрел в сторону северного берега, где, скрываясь за горным массивом ущелья Силинся, из Великой Древности угадывались родные места Цюй Юаня и 11 могильных курганов, в одном из которых похоронен великий поэт, а остальные сооружены для того, чтобы преследовавшие его царские клевреты не смогли отыскать подлинный и разрушить его.

758 г.

Видимо, все-таки знаменательная встреча с пророком в Цзянлине оказалась не случайной, а была предопределена. Как раз перед подходом к городу Ли Бо трепетно пересек невидимую, но так явственно осязаемую им границу уже не существующего, и все же вечного древнего царства Чу. Впрочем, внимательный поэт подметил, что привычные для шусца горы, обычно не позволяющие глазу уйти далеко к горизонту, здесь распластались бесконечной равниной, покрытой низкорослым редким леском. По левому борту, с севера, оскалила клыки невысокая гора, именуемая Зуб тигра, а как раз напротив нее, на южном берегу, расплылась в предвечернем тумане другая, как раз и именуемая Чускими вратами (Цзинмэнь) — природный рубеж между Шу и Чу, места великой древней культуры и великих поэтов Цюй Юаня и Сун Юя. «Десять тысяч ли » несли поэта реки отчего края, где прошло детство, и вот завершалась юность — Ли Бо вступал на путь самостоятельной жизни, и, сделав первые шаги по территории Чу, он мысленно вернулся в лелеемую им Древность.

725 г.

Переход на территорию Чу, где таинственно поблескивали руины древнего дворца, поэт воспринял как пересечение рубежа времени, как слияние времен в один Ком вечного бытия, соединил свое уходящее прошлое с надвигающимся будущим и поставил это на фон непрерывающейся Вечности. Не случайно у него луна висит над океаном, которого нет в тех местах, где плыл его челн, но к которому устремлен поток Янцзы, а этот «океан» в мифологии именуется Восточным морем, над которым вздымаются острова Бессмертных святых и сакральная гора Куньлунь с блистательным дворцом Небесного Владыки на склоне.

725 г

В городе Юэян, что в округе Юэчжоу, куда после судьбоносной встречи со старцем отправился Ли Бо, а потом не раз бывал там, к нему почтительно приблизился крепкий мужчина лет сорока, назвавшись двенадцатым сыном семейства Ся. Это сразу сблизило их — Ли Бо ведь тоже считался двенадцатым в семействе Ли. Коммерсант по роду деятельности, Ся был чуток к поэтическому слову и еще в Цзянлине, восторженно сообщил он поэту, восхитился талантом Ли Бо, прочитав ходивший тогда по рукам список «Оды Великой Птице Пэн». Они поднялись на знаменитую деревянную трехэтажную западную башню городской стены, возвышающуюся над озером Дунтин, в великих и трагических местах Цюй Юаня. Построенная в 3 веке, разрушенная и восстановленная в 716 г., она именовалась Южной башней, пока Ли Бо в этом стихотворении не назвал ее Юэянской, и это название закрепилось за ней. Даньша приволок туда жбанчик известного в округе балинского вина. Во тьме угадывались очертания Царского холма напротив устья реки Сян, напоминая о древней трагической истории. Однако ночь скрадывала время, и было неведомо, какого века волны разбиваются о городскую стену.

759 г.

Живописное озеро Дунтин (2740 кв. м.), окаймленное по горизонту зигзагом зеленых гор, столь огромно, что солнце, восстав из его вод, в них же и садится. Оно производит странное впечатление — это цепь озер, одно внутри другого, рассеченных остриями холмов, выглядывающих из-под воды. Берега обильно поросли бамбуком, их тут множество видов, в том числе и пятнистый, который упоминается в финале следующего стихотворения. В древности это озеро именовалось «водоемом Облачных грез», а свое нынешнее название переняло у вздымающейся перед устьем реки Сян горы Дунтин, позже переименованной в Царскую (Цзюньшань). В этих местах сам воздух наполнен легендами, и Ли Бо, эмоционально погруженный в Чускую Древность, старался извлечь ее зовы из любых образов и ассоциаций. Таким же был он и в своих первых детских поэтических опытах. Увидев камень, очертаниями напоминающий женщину, он воспроизвел его в стихотворении как «окаменевшую жену», годами высматривающую мужа, ушедшего в военный поход. Ее трагическое молчание ассоциировалось у юного поэта с гордостью древней наложницы князя Си, плененного чуским Вэнь-ваном, не пожелавшей принять милость победителя (Чуская пленница) . Ее страдание напомнило поэту о дочерях мифического императора Яо, женах его преемника Шуня, которые после смерти мужа бросились в реку Сян. Никому не ведомо, где упокоились их тела, но потомки соорудили на Царском холме могильный курган и поминальный храм, но беспокойный дух горемычных женщин, в легендах получивший имя Сянского, вечно и тщетно всматривается в затуманенный горный массив, так и не в силах отыскать могильный курган Шуня (об этом — следующее стихотворение). Однако Царский холм известен не только прошлым, но и настоящим — по всей стране расходится выращиваемый на его склонах чай «Серебристые иглы Царского холма».