Виктор Гюго - Том 13. Стихотворения

«Ах! Искупление, что здесь осуществилось,
Конечно, ангелом господним внушено?
В чем грех твой, голова? В твоих глазах — черно,
И ты бледней Христа распятого, чья мука
Спасала мир… В чем грех?»

«Внук вашего я внука».

«Чем ты владел?»

«Венцом. О, как заря страшна!»

«Как звать машину ту, что здесь возведена?»

«Конец!» — вздохнула тень с покорными глазами.

«Кем создана она?»

«О предки, предки! Вами!»

Да будет так. Но то, в чем ненависти яд, —
Не цель и не исход. И зори заблестят.
И к счастью приведет, — что темнота ни делай,
Труд, этот мученик смеющийся и смелый.
Жизнь ясноглазая — всегдашний цвет могил;
И над потопами — взлет голубиных крыл.
Надежда никогда «ошиблась я» не скажет.
Смелей, мыслители! Никто вам рук не свяжет;
Над бездною ночной, над черной хлябью бед
Стремите рой идей и гордой веры свет!

Прогресс — он шествует широкими шагами.
Терзать мучителей, глумиться над врагами —
О нет: не это цель под небом, льющим в нас
Добро, согласие, прощение, экстаз.
Поймите: всякий раз, как шар земли железный
На дюйм приблизит рай, на дюйм уйдет от бездны,
Зажжет в ночи маяк, разрушит скрытый риф,
И, к радости глаза и души устремив,
Народы ищут путь в любви, в мольбе, в боренье, —
То с неба светлое нисходит одобренье.

Все руки сблизятся; преодолев разлад,
Все успокоится; противник станет — брат;
Единство стройное мы, наконец, узнаем
Всего, что признаем, всего, что отрицаем;
Пробьется аромат сквозь грубую кору;
Идея озарит бездумных сил игру;
Души и тела спор, борьба Марии с Марфой,
Предстанет звучною, с волной аккордов, арфой,
Бездушной глине дух подарит поцелуй,
И плоть материи проникнет в говор струй;
Поможет песне плуг, и труженик цветами
Украсит лоб, клонясь над пышными снопами.
Вполне безгласных уст для слов высоких — нет!
С киркою рудокоп и со строфой поэт
Всё то же золото, всё ту же тайну ищут,
Хоть люди по тропам, еще неверным, рыщут,
Размокшим от дождя, белеющим в пыли!
Мы в братстве растворим все горести земли;
Служить заставит бог расчет и размышленье,
И труд, и знания — задаче исцеленья .

День завтрашний — не зверь, что жертву стережет,
И не стрела, что в нас, уйдя, вчерашний шлет.
О нет! Грядущий день уже средь нас, народы!
Он хлеба ищет всем, и права, и свободы;
В решительном бою он бьется, не согбен;
Взглянув, как он разит, поймем, как любит он!
Глядите: он идет, боец, в закрытом шлеме,
Но он откроется, народы, — будет время!
Покуда ж делает свое он дело; взор
Льет мысли жгучий блеск в решетчатый прозор.
За женщин бьется он, и за детей он бьется,
За светлый идеал, что миру улыбнется,
За душу, за народ — и в мрачной схватке той
Сверкает взор его предутренней звездой.

Огромный щит его с девизом «Испытаем!»
Откован из лучей, каких еще не знаем.
Во Франции свершив, в Европу он пойдет.
Он гонит пред собой невежество, и гнет,
И суеверие, опутавшее души,
И предрассудков рой, жужжащих людям в уши.
Не бойся же его, забытый горем мир:
Сегодня битва он, а завтра будет — мир.

Кто ищет Истину, тому она предстанет.

Вперед, за шагом шаг. Движенье не обманет.
Прогресс же, на бегу взвивая ореол,
Пугливо обходить не станет мрачный дол,
Где Революция мятется — зверь прекрасный.
Взяв молнию у ней, он луч ей вверит ясный:
Их много у него, чей взор сиянье льет;
Потом покинет он рычанья полный грот
И устремится вновь к своей великой цели,
Чистейшей всех снегов, что на горах белели
Когда-нибудь в веках, но дальше всяких гор:
То — Мир, сияющий сквозь голубой простор,
Гармония — стихий враждебных единенье,
Любовь — чудесное и жаркое свеченье.

Орел вернулся вновь на свой утес родной;
Он переведался там, в пропасти, с грозой.
Теперь, вперяя взор в багряное горнило,
Он грезит в тишине — как бы достичь светила!