Мишель Уэльбек - Оставаться живым

И все-таки любил я этот мир порою,
Дурацкий солнца свет, что, не жалея сил,
С утра меня согреть в постели норовил,
Мгновенья сладкие знакомы мне, не скрою,

Объятья жаркие и пальцев робких, белых
Прикосновения, их нежность и тепло.
Я знаю, как стучит кровь и ликует плоть,
Блаженство ширится и заливает тело.

В шезлонге в сумерках я грезил о слиянье
Двух тел, все думая о том, как смерть близка
В тот миг, когда в нас жизнь, казалось бы, крепка,
Об угасающем в закатный час желанье…

Жизнь отвращала: не скрывал
Язв перевязочный пакет.
Мне страшно было, я страдал,
Закат встречая и рассвет.

Все листья растерял каштан,
Отцвел иллюзий пустоцвет;
Какой-то траурный дурман.
Я зубы сжал - вот мой ответ.

Мне нужно было нож купить
Еще тогда, в пятнадцать лет.
Хотел бы я красавцем быть -
Само собой, сомнений нет.

Вокзал притягивал юнца:
К тебе я ехал вновь и вновь.
Я был настроен на любовь:
На вопрошанье без конца.

Такому ритму поезда
Меня сумели подчинить.
Вспять двигался я иногда:
В тринадцать лет куда спешить?
Нам жить и жить.

Впервые с женщиною переспал я где-то в Греции, на пляже;
Ночное море
Во тьме дышало рядом.
Уж больно романтично,
Сам знаю, не дурак,
Но было правда так.

И набегали волны,
Шептали волны,
И, как они, зыбка
Судьба была пока.

Я накануне вплавь отправился на остров,
Такой, казалось, близкий.
А там теченье, что ли,-
Я так и не доплыл,
Едва назад вернулся.
Я еле выгреб, чуть живой,
Уж думал - все, конец.
Мне было страшно грустно,
Что так сейчас и утону.

Жизнь виделась безбрежной
И солнечной насквозь,
И умереть в семнадцать лет,
Ни с кем не переспав,
Казалось так обидно.

Иль смерть задеть должна,
Чтоб жизнь узнать могли мы?
У всех нас плоть жадна,
Затем что уязвима.

На пляже казино - как рубка,
И все темнее синева
Небесная. Твои едва
Прикрыты бедра мини-юбкой.

Густа украшенная белой
Камелией волос копна.
От ласк твое трепещет тело,
И с нами заодно луна.

Распущены волосы,
Платье с глубоким вырезом -
Она глядит на меня доверчиво.

Постель не убрана,
Птицы ходят меж кедрами,
Сегодня у нас воскресенье.

Глянул в зеркало,
Надо приготовить кофе,
Мусорное ведро полно.

Ее взгляд стал жестким,
Она хватает чемодан;
Все - по моей вине.

Нищего рвет в метро,
Пассажиры отходят подальше.
Прибывает поезд.

Заря - сама альтернатива,
Так часто Аннабель твердила.
День дрейфом был без перерыва,
Безжалостная ночь давила.

Вокруг пластмассовых сплетений
Ее сандалий всё кружили
Эгоцентрические тени.
А органы свое отжили.

Заря была еще одним
С далекой юностью прощаньем.
Давно все стало ей чужим,
И жизнь ее была скитаньем.

Салат готовя, то и дело
Она тихонько напевала.
Уж полдень! Умирало тело.
Смирясь, она себя ласкала.

Она жила, как в бонбоньерке,
В мирке салфеток, кукол, пялец;
Шел дождь и проходил, и солнце проходило
Над домиком ее,
Где лишь часы на стенке били, да скоплялось
Все больше вышитых вещиц
Для ребятишек трех сестер ее замужних.

Детишки у сестер,
А у нее самой
Роман был роковой -
И никого с тех пор.
Осталось шить да грезить,
Потупя в пяльцы взор.

За домиком в полях трава была пышна,
Цвел дикий мак местами;
Там иногда часами
Могла ходить, ходить без устали она.

Уходит солнце,
И меркнет свет,
Но не сдается -
Живет поэт!

Луна мертвее,
Чем лед и прах,
Но и под нею
Поэт - монарх!

А день манящий
Встает вдали,
Как шар, летящий
За край земли,

Где пылью пухнет
И меркнет свет…
А я - на кухне.
Прощай, поэт!

Как выпуклые стекла - волны.
Застыли в ледяной броне
Поля, пространны и безмолвны,
Угасла ненависть во мне.

Под снежным, гибельным покровом
Круглится линия ветвей:
Кольцо сжимается. Вот снова
Воспоминание о ней.

Ты помнишь озеро, малыш? Глядели вдаль мы.
Твоих улыбок свет мне сердце согревал.
Ты мне показывал на лебедя, на пальмы,
В твоих больших глазах о счастье я читал.

Ты помнишь наши пробужденья ранней ранью,
Когда еще луна, и море так высоко:
Мы убегали, как на тайное свиданье,
Смотреть, как из-за дюн светлеет край востока.

Росло, как дерево, и ширилось сиянье,
Шли к морю рыбаки, а больше ни души
На спящих улицах, белеющих в тиши;

Причастие зари, простое, как дыханье;
Мурашки счастья вдоль затекших ног и рук,
И сердца твоего в ладонь мне тихий стук.

Торжественный закат. Потом
Созвездье Лебедя, и снова
Ты отозваться не готова,
Душа. Мы песнь не воспоем.

Твой взор вбирает мирозданье,
Мария, страждущих хвала.
Тобой одной Земля кругла
И живо всякое созданье.

Нет больше области забвенья,
Где воет страх, клокочет мгла.
Притихли кроткие мгновенья
В пространстве твоего тепла,

Ты их в сиянье облекла.
И ритуальное служенье
В том мире, что не знает зла,
Смиряет времени теченье.

Покрыла риза нас, бела,
И наши губы в песнопенье
Немом сливаются. Созвучий
Гармония нежна, светла.
Лад, совершенный и могучий,
Боль наших душ произвела.

Пространство, сосны, облака
Как отразятся, так к истокам
Вернутся, встретясь ненароком
В подвижном фокусе зрачка.

Поверхность луга, золотясь,
Пушку на шее подражает.
День, повозившись, затихает,
Раскинувшись. Воздушных масс

Перетекание по всхолмьям
Дурманит радужной игрою
Все чувства, в том числе шестое.
Любовная истома полдня.

На задних лапках выступают
Узлы вселенского сознанья
Меж глубью космоса и гранью;
Земля кругла, как всякий знает.

Кругом же - космос, без сомненья,
С которым плоскость разделенья
Лежит у нас в глазах, похожа
На нас (на мозг наш, я б сказал),
Как на портрет - оригинал.
Мы вздрогнем - космос дрогнет тоже.

Желаний наших круг
Смыкается незримо.
Подобный вздоху звук
Дал знать, что не одни мы.