Борис Божнев - Элегия эллическая. Избранные стихотворения

Оратор на брегу торжественного моря
Мечтает Демосфена камешками быть —
Для смертные судьбы в стройноязыком споре
Блаженный приговор в суде богов добыть…

Срывает лицедей хаос с безликой бури
Дабы в рукоплесканье грозное взглянуть,
Рожденное игрою страшною лазури,
Что прежде сердца мощно потрясает грудь…

Потоп глядит на разрушенье Башни,
И волны тонут в грохоте камней…
От их любви великой и бесстрашной
Осталась только пена ступеней…

И с Башни бросилась душа Потопа,
И рухнуло столпотворенье вновь…
И омывает берега Европы
Его любви уже ее любовь…

…Но берега глухой пустынный скрип
Слышнее песнопенного прибоя…
Скрипичности недвижимый изгиб
Рокочет набегающей трубою.

И влага каждый свой нестройный звук,
Трубе своей скрипичности внимая,
Нестройным эхом выпрямляет вдруг,
Как некая гармония хромая…

Когда волна бежит чрез лунный свет,
Из мрака в мрак, в сиянье чрез сиянье,
Она не знает… нет… не знает… нет…
Ни свет разрыва… нет… ни мрак слиянья.

А ты луной идешь чрез жизнь мою,
В гармонии волшебно отражаясь,
И, на гармонию смотря свою,
В твое сияние я погружаюсь…

Полуобняв любимую волну,
Я вышел с нею в ласковое море…
Мы были в темноголубом плену,
Мы были в темноголубом просторе,

Пока туман на море не упал
И не исполнил тайного желанья —
Ведь мы ушли, чтоб берег не пропал
Навек, а только был в земном тумане.

…Но стоит лишь придти сюда с мольбертом
Как чайки над водой медлительней летят…
Их крики, смешанные с резким ветром,
Особенно зовут, особенно грустят…

И бесконечная безбрежность линий
И небеса сливаются вдали
С божественною краской темно-синей,
Рокочущею только для земли…

Когда, когда звенит игрушечное море
В шкатулке светлой грусти — зубчики любви
Грызут орешки волн, бросая на просторе
Скорлулки нежности, что пеной не зови…

И слабый блеклый звон не называй хрустальным
Не то, не то тебе он сердце разобьет.
И сердце станет мертвым сердцем музыкальным,
Где все, что умерло, столь сладостно поет…

Прошедшее находит колыбели,
Грядущее находит колыбель
Одну всего… И то, дойдя до цели,
Оно рождает двух страданий цель…

А все прошедшее – дитя разлуки
Баюкает, баюкает моря,
И колыбели песнею безрукой
Утешены, то вниз, то вверх смотря…

Слабеет море сил моих земных…
Меня к Стране уносит неизвестной…
Уже не видя берегов своих,
Зову на помощь море сил небесных…

Но чем я дальше в слабость ухожу
Тем горизонт прекраснее и шире,
И помощь неземную нахожу,
Не в звуках лиры, а в умолкшей лире…

Да, поцелуй, звучавший нежно у фонтана,
Над бурным, грозным морем сладостней звучит,
Вокруг него нет дымки лунного тумана,
Сребристую струю фонтан к звездам не мчит…

Под ним туман зловещий яростного моря,
Ревущие фонтаны безобразных струй.
И, словно голос ангела в кромешном хоре,
Все сладостней звучит волшебный поцелуй…

Нет ничего в таинственном набеге,
Есть только он – таинственный набег…
За альфой альфа с пеною омеги
Безбрежностью заканчивает брег

И начинают вновь на нем безбрежность…
Соленую отчизну нежных бурь
Навеки покидает безмятежность…
Нет ничего и значит все – лазурь…

Страна, не знающая снега.
Нехристианская страна.
Сияющей суровой неги
Не все достойны племена.

Стихающий злобно сменяет того, что неистов
Так правит династия вселеденящих Ветров…
Но нет ей ни грома, душе моей бедной, ни свиста
Ей слышится эхо замерзшее пламенных слов…

Оглядываемся назад…
Зачем, зачем мы поглядели…
Двойной и гармоничный гад
Иль ангельские параллели…

Как дико, страшно… Вновь по первопутку
Такому… Что за древность он отверз…
Как ежели б… Отрепьев… в стыдь… малюткой…
Под звездами… во пеленах… замерз…

Червь солнечный подтачивает лед, –
Есть подземелья червь, есть – поднебесья.
И в диком холоде созревший плод
Гниет под пение Христос Воскресе…

Что снежных тел, легчайших тел есть мера –
Сад занесенный, крыша иль сугроб?..
Не ведаю… В ком не угасла вера,
Тот Воскресенья измеряет гроб…

В снегу стоит повозка золотая…
О, почему она в снегу стоит,
Таинственно и сладостно блистая,
О, почему в снегу она блестит…

Сперва — пейзаж… Затем в твоих руках
Он превратился в снежную фигуру…
Потом ее ты обращаешь в прах…
И вновь пейзаж… И вновь творишь Лауру…

Природы клавиши — как молчаливо —
Как глубоко — лежат у наших ног, —
Их можно сжать в гармонии комок
И бросить в грудь гармонии счастливой…

Помнишь то серебро, столь бесценное, столь без отдачи,
Что его уступал за пустырь занесенный овраг,
Для себя оставляя лишь тьму заколоченной дачи,
И летевший навстречу очами сверкающий мрак…

Лететь стрелой мимо Иглы –
Души смертельная веселость.
С грядущим через холод мглы
Уже делить медвежью полость…

На бедный полутемный петербургский двор
Нисходит медленно блистательный Снег I…
Вершина власти не вершина гордых гор.
А нищета, а эта банка от консервов…