Рабиндранат Тагор - Ты погляди без отчаянья… (стихотворения)

О Бхарат [32], – край родной!
Ты не скупой раджа.
Мудрец, ты дорог мне:
отец так дорог сыну.
К чему чужой наряд?
Наследьем дорожа,
Твой плащ молитвенный
на плечи я накину.
Богатство – в бедности,
в пустыне – голос вед,
В безмолвии – слова,
в глубоком мраке – свет,
В безверии – мечту,
в ночи – огонь молений,
Все – силой дум твоих
нам подари, аскет!
Так я молюсь тебе,
склонив свои колени.

Бесстрашия залог,
залог блаженства дай,
Волной бессмертья нас,
могучий, одари ты,
Дай нам иную жизнь,
открой дорогу в рай
Святым дыханием
таинственной амриты.
Ту жизнь нам подари,
которую – вдали
От грешной суеты —
отшельники вели,
Когда лампадой дум
чертог твой озарили
И смертные сердца
возвысить повели
Бессмертной мантрою
божественных усилий.

Кто ты такой? Нас перевозишь ты,
О человек с парома.
Ежевечерне вижу я тебя,
Став на пороге дома,
О человек с парома.
Когда кончается базар,
Бредут на берег млад и стар,
Туда, к реке, людской волной
Моя душа влекома,
О человек с парома.

К закату, к берегу другому ты
Направил бег парома,
И песня зарождается во мне,
Неясная, как дрема,
О человек с парома.
На гладь воды гляжу в упор,
И влагой слез подернут взор.
Закатный свет ложится мне
На душу невесомо,
О человек с парома.

Твои уста сковала немота,
О человек с парома.
То, что написано в глазах твоих,
Понятно и знакомо,
О человек с парома.
Едва в глаза твои взгляну,
Я постигаю глубину.
Туда, к реке, людской волной
Моя душа влекома,
О человек с парома.

Ты, как невеста, томленья полна,
В раскрытом окне ты
Застыла. Когда же
Старый торговец пройдет у окна,
Ножные браслеты
Неся для продажи?
Видишь – повозку тянут быки,
Измучены полднем,
Окутаны пылью;
Лодки плывут по глади реки,

И ветер наполнил
Их легкие крылья.

Смотришь в окно ты. Безлюден дом.
В тени покрывала
Ты спрятала взоры.
Как преломились в сознанье твоем
Красой небывалой
Вселенной просторы?
Сказочный мир твой создан мечтой,
Туманною тканью
Все сущее стало.
Был он рассказан бабкой седой —
Нет в этом преданье
Конца и начала.

Что – если месяц весенний бойшакх
Ненастьем повеет,
Примчит ураганы,
Что – если волны вскипят в камышах,
Река озвереет,
Затопит поляны?
Что – если в запертом доме твоем
Вдруг станут качаться
Все двери и стены,
С глаз покрывало спадет и вдвоем
Придется остаться
С огромной вселенной?

Смехом вселенной прокатится гром,
Она над простором
Литаврами грянет.
В образе Шакти [33]ворвется в дом
И дрогнувшим взорам
Внезапно предстанет.
Где же окажется дрема твоя
И призрачность тени,
Что в окнах мелькает?
Мир неживой твоего бытия,
Игра сновидений? —
Все мигом растает.

И глубину твоих черных очей
Вдруг пламя, такое
Горячее, тронет —
В буре души опьяненной твоей
Все доброе, злое
Мгновенно утонет.
Кровь твоя пляской жаркой струи
В жилах забьется
И в сердце бессонном.
Как затрепещут браслеты твои —
И каждый зальется
Серебряным звоном.

Молча сегодня стоишь у окна,
Из комнаты темной
На волю не выйдешь.
Думаю: грезой какой ты полна?
Вот мир наш огромный —
Каким его видишь?
Время текло, но приход и уход
Всегда возникали
Без смысла, без цели.
Жизнь твоя – цепь неприметных забот,
Ничтожных печалей.
Никчемных веселий.

С работой покончено. Черная ночь.
Мы ждали весь день, нетерпеньем горя,
Когда же стемнело, подумали мы:
«Сегодня уже не дождемся царя».
Захлопнулись двери одна за другой,
В селе наконец наступает покой.
Но все ж кое-кто не сдавался, твердил:
«Приедет он, спать вы расходитесь зря!»
Промолвили мы, усмехнувшись:
«Нет, нет, сегодня уже не дождемся царя!»

Нежданно послышался явственный стук.
Что это? И стар его слышит и мал.
Друг другу мы тихо сказали тогда:
«Наверное, ветер к нам в дверь постучал».
Погасли светильники в каждом окне,
Усталые, мы улеглись в тишине.
И все же кой-кто не ложился, твердил:
«Как видно, гонец махараджи примчал!»
С усмешкою мы повторяли свое:
«Наверное, ветер к нам в дверь постучал».

Притихло селенье, нигде ни души,
И только на ложе забылись мы сном,
Как загрохотало вдали, и тогда
Сквозь дрему подумали мы – это гром.
Земля сотрясалась, дрожала вокруг,
Так тяжек был тот нарастающий звук.
И кто-то, в своей правоте убежден,
Сказал: «Это грохот колес за окном».
Но мы, пребывая еще в забытьи,
Сказали: «Нет, нет, это гром, это гром!»

И вдруг зазвучали литавры вдали,
Запели, безмолвию ночи грозя.
И кто-то вскричал: «Спать не время сейчас,
Вставайте, уж долее медлить нельзя!»
Вскочили мы. Сердце забило в набат,
И каждый был страхом внезапным объят.
Тогда кое-кто, торжествуя, сказал:
«Уж царское знамя мы видим, друзья».
Очнувшись от сна, мы воскликнули тут:
«И вправду нам долее медлить нельзя!»

Где все украшенья? Гирлянды? Огни?
Какое, скажите, без них торжество?
Приехал владыка в наши края,
Возможно ль не встретить достойно его?
О стыд! Нанесен нашей чести урон!
Где место для праздничных сборищ? Где трон?
Друг другу шептал кое-кто на ушко:
«Теперь причитанья уже ни к чему:
Придется с пустыми руками встречать
И гостя приветствовать в темном дому».

Трубите же в раковины, эгей!
Раскройте все двери навстречу ветрам!
Сегодня в ненастную черную ночь
Царь темного дома пожаловал к нам!
Гремит в небесах, надрывается гром,
И молнии быстрым сверкают огнем.
Постели убрав, украсьте дворы
И праздничный вид придайте домам!
Сегодня, сопутствуемый грозой,
Царь бедствий и мрака пожаловал к нам!

О раб, кто заковал тебя
В тяжкие оковы?
Цепи на меня надел
Мой властелин суровый.
Казалось: стану всех сильней,
Будут все в плену.
Скопил я в тайниках моих
Царскую казну.
На ложе властелина спал
Я в глубине подвала.
Очнулся – вижу: цепь меня
К богатству приковала.

Раб, а кто сковал тебе
Эти кандалы?
Я их со страстью сам ковал,
Не знал, что тяжелы.
Казалось: мир я покорю
Силою великой,
Всех прочих превращу в рабов.
Буду сам владыкой.
Я день и ночь ковал, ковал, —
И цепь моя росла.
Мой молот бил. Удар. Еще.
Ударам нет числа.
Когда закончил я ковать
Нервущиеся звенья,
Гляжу: опутан цепью сам
И нет мне избавленья.