Демьян Бедный - Стихотворения

Гремит замок. Упал засов.
Возвращена певцу свобода.
Но возвращения часов
Пришлося ждать ему полгода.
«Будильник! Здравствуй! То-то, брат,
В аду нагнал ты перепугу!»
Поэт будильнику был рад,
Как можно радоваться другу!
А самого уж, глядь, прошиб холодный пот,
И сердце сжалося, как пред лихим ударом:
Будильник явно стал не тот!
В охранке пробыл он недаром!
Хоть развинти, хоть растряси,
Брани его, моли, проси, —
Ну, хоть бы что! Стоит. Ни звука.
«Так вот она какая штука!
Мне за добро ты платишь злом?
Так черт с тобой, ступай на слом.
И без тебя я жил не худо!»
Как вдруг на улице, — о, чудо! —
Положенный в карман, будильник стал стучать,
Но с перерывами. Поэт стал примечать:
Чуть только рядом шпик завьется,
Будильник сразу весь забьется:
«Тик-тик, тик-тик!» —
Гляди, мол, шпик!
Поэт тут со смеху ну прыскать,
Да всюду рыскать.
Да открывать Иуд,
Чтоб после вывесть их на всенародный суд,
Соорудив на эту тему
Поэму!

Уж до конца скажу, как человек прямой:
Будильник-то ведь — мой!

Благодарю тебя, создатель,
Что я не плут и не предатель,
Не душегуб, не идиот,
Не заскорузлый патриот.
Благодарю тебя, спаситель,
Что дан мне верный «охранитель»
На всех путях, во всех местах.
Что для меня всегда в Крестах
Готова тихая обитель.

Как у попа Ипата
Не борода — лопата.
Расправивший ее оплывшею рукой,
Печальных мужиков намедни
В конце обедни
Поп речью потчевал такой:
«Ох, вижу: в помыслах мирских погрязли все вы
Не богомольцы вы весной.
Все только думки про посевы:
А не побил бы град, а не спалил бы зной.
Почто мятетеся и плачетеся векую?
Бог видит нашу скорбь и всю нужду людскую,
Казня и милуя нас, грешных, поделом.
Не судьи мы господней воле.
Идите же со мною в поле, —
На всходах отпоем молебен всем селом.
И ущедрит вас бог зерном по вашей вере,
И будет хорошо приходу и попу.
С вас много ль надо мне: с копенки по снопу
Аль с закрома по мере».

Читатель, не мудри и зря не возражай.
Поп линию свою ведет примерно:
Помолится, и будет урожай —
У мужиков? Бог весть! А у попа — наверно.

Хозяин потчует под праздник батраков:
«Я, братцы, не таков,
Чтоб заговаривать вам зубы.
Судьбину вашу — кхе! — я чувствую вполне…
Кому по рюмочке?»
«Да что ж? Хотя бы мне», —
Илья облизывает губы.
«Кто, други, по второй?»
«Да я ж и по второй!»
«Ребята! Аль к вину мне подгонять вас плетью?
Ну, кто по третьей? А?.. Раздуло б вас горой…»
«Да я ж! — кряхтит Илья. — Как третью, так и
третью».
«А как же с праздничком?.. Пропащий, значит,
день?
Аль потрудились бы… кому из вас не лень», —
Вздохнув, умильно речь повел хозяин снова.
«Что ж, братцы, — батракам тут подмигнул Илья, —
Все я да я!
А вы — ни слова!»

Нет, не совсем то так. Ответ, я знаю, был.
Ответ такой, что наш хозяин взвыл.
И я бы повторить его не прочь, ей-богу,
Но… кто-то дергает за ногу!

Так много слов —
И мало дела.
Меж тем уж Дума поредела:
Не наберешь двухсот голов,
А было триста.
О, Дума! Точно ковш прогорклого вина,
И не хмельна
Она
И не игриста.

Вот басенка еще про октябриста.

Жена звала: «Мишель! Весна!»
(Причина, кажется, ясна?)
Подобно многим депутатам.
Махнув рукой на «вермишель».
Летит Мишель
К родным пенатам.
В вагоне душно. Думать лень.
Колышет ласково пружина.
Как сон, мелькнул в дороге день.
Под вечер — стоп, машина!
«Но-силь-щик!.. А, вот мой Антон!..»
Уселся барин в фаэтон.
Дорога ровная к поместью.
Айда — поехали, честь честью.
«Ну, что, брат? Как твои дела?» —
Не доезжая до села,
Антона спрашивает барин.
«Премного вами благодарен! —
Кряхтит Антон. — Дела каки?..
Вот все толкуют мужики…»
«Про что?»
«Про всякое толкуют.
Едва получатся листки…»
«Листки?!»
«Газетки… Распакуют
И судят вслух… про то да се…
Про Думу, значит, и про все…
Твои вот речи… обсуждали…»
«И… и… и что ж?»
«Тебя все ждали…
И по сегодня, стало, ждут.
Да вон они, никак, идут!
Приметишь дядю Евстигнея?..»
«Э… э… Антон!.. Послушай, брат…
Попридержи коней! — бледнея,
Забормотал наш депутат. —
Я мужикам… я… очень рад…
Да что ж ты стал? Живее трогай!
Объедем их другой дорогой!!»

Заводчик с книжечкой застал однажды внука:
«А ну-ка, миленький, а ну-ка,
Что говорит твоя хваленая наука?»
«Да вот… рассказ про паука».
«Ась? — екнуло у старика. —
Паук?.. Ну, что же он, к примеру?»
«Вишь, сам-от мал, а ест не в меру.
Добро, что нет средь пауков
В рост человечий великанов:
Такой паук бы съел в день дюжину быков
И дюжину баранов».
«Ух! — захлебнулся старичок. —
Ай, божья тварь! Ай, паучок!
Приноровился б, чай, подлец, да наловчился,
Уж то-то бы… хозяин получился».

Жил-был на свете клоп. И жил мужик Панкрат.
Вот как-то довелось им встретиться случайно.
Клоп рад был встрече чрезвычайно;
Панкрат — не слишком рад.
А надо вам сказать: судьба свела их вместе —
Не помню точно — где,
Не то в суде,
Не то в присутственном каком-то важном месте
Кругом — чины да знать. Нарядная толпа
Изнемогает в кривотолках.
Панкрат и без того сидел как на иголках —
А тут нелегкая несет еще клопа!
Взобравшись ловко по обоям
К Панкрату на рукав, клоп этаким героем
Уселся на руку и шарит хоботком.
От злости наш Панкрат позеленел весь даже:
«Ах, черт, и ты туда же:
Кормиться мужиком!» —
И со всего размаху
Хлоп дядя по клопу свободною рукой.
Мир праху
И вечный упокой!

Читатель, отзовись: не помер ты со страху?
А я — ни жив ни мертв. Наморщив потный лоб,
Сижу, ужасною догадкой потрясенный:
Ну что, как этот клоп —
Казенный?

Слоняяся без дела
В реке средь камышей,
Компания вьюнов случайно налетела
На общий сбор ершей.
(«Случайно», говорю, а может — «не случайно»?)
Ерши решали тайно,
Как им со щукою вести дальнейший бой?
Каких товарищей избрать в Совет ершиный
Для руководства всей борьбой
И управления общиной?
Достойных выбрали.
«Все любы вам аль нет?»
«Все любы!» — «Все!» — «Проголосуем».
«Согласны, что и подписуем».
«Позвольте! Как же так? Уж утвержден
Совет? —
Пищит какой-то вьюн. — Да я ж не подписался!»
«Ты к нам откуда притесался? —
Кричат ерши. —
Не шебарши!»
«Чего — не шебарши? Вьюны, чай, тоже рыбы.
Вы на собрание и нас позвать могли бы.
Есть промеж нас, вьюнов, почище вас умы.
Со щукой боремся и мы»,
«Вы?!» — «Чем напрасно горячиться
Да подыматься на дыбы,
Вам у вьюнов бы поучиться
Культурным способам борьбы».
«Каким?» — «Сноровке и терпенью.
Уметь мелькнуть неслышной тенью,
Где попросить, где погрозить,
Где аргументом поразить, —
Зря не казать своих колючек:
Колючки — это уж старо!»