Федор Сухов - Красная палата

Гы, яко агнец, непорочен, чист.

Прасковьюшка, не велено глаголить…

Очнись-ка, Аввакумушка, очнись,
Со мною нету никакой Прасковьи,
Со мною Марковна.

Была она, была
И во Сибири, бедная, казалась.

А рядом будто в воздухе плыла,
Березовая трепетала заросль.

Обнажаюсь и душой своей и телом,
Выворачиваю все свое нутро,
Перед непорочной выкладаю девой
Сокровенное потайное добро.
А добра-то кот наплакал. А добра-то
Токмо нагота одна да босота.
Красная — не мне — дарована палата,
Поднебесная — не мне — сияет высота.
Копошусь в глубоко выдолбленной яме,
Света вольного не ведаю, не зрю,
Токмо слышу — не во сне — как будто въяве
Ощущаю восходящую зорю.
И рябину ощущаю. И рябину
Всею собью слышу, внутренностью всей.

Почеши-ко, Федор, поскреби мне спину,
Побольнее налегай, повеселей…
Хватит, миленькой. Благодаренье богу
Возвещаю я за все твои труды.
И реку тебе: доходят понемногу
Наши вздохи до холопьей колготы,
До сермяжного они доходят люда…

А воды-то сколько наслезилось, набралось!
На дворе-то — чудится — не больно люто,
Мнится: стихший пригорюнился мороз.
Так ли я глаголю, Епифаний?
Так ли,
Лазарь — отзовись! — я так ли говорю?

Чую дух паленой, осмоленной пакли,
Слышу чадно дышащую головню.
И не слышу,
уст твоих не слышу, Лазарь,
Всю-то Русь обезглаголил сатана,
Светлый — у родимой — помутился разум,
Безъязыкая, немотствует она.
Вся-то Русь немотствует.
Аз самовидец
Мук твоих, обезъязыченная Русь.

Слуги дьявола! Понеж аз есмь — молитесь,
Придет день — грозой великой разражусь.
Бездной громыхающей пожру вас. Чую,
Как вошли в меня и небо и земля,
И вся тварь вошла. Неслыханному чуду
Подколодная дивуется змея,
Вся-то тварь,
дивуется она, понеже
Аз реку: — Немотствующий, говори!
Обличай сидящую на тронах нечисть,
Рци,
егда земные кобствуют цари!
Рци всей грязи этой, рци всей этой коби, —
Устрашится дел своих вся эта кобь.

Братья по кресту! Родимые по крови!
Возговорит с уст стекающая кровь!
Все-то реки возглаголят. И тогда-то
Просияет восходящая зоря,
Возликует красная моя палата,
Дивного она познает соловья,
Сладким гласом возвестит о благодати —
Небывалые раскроются цветы.

Хватит, родненькие! Говорю вам: хватит,
Не печальтесь скорбью сгорбленной ветлы.
Так ли я глаголю, Епифаний?
Так ли,
Лазарь — отзовись! — я так ли говорю?
Чую дух паленой, осмоленной пакли,
Слышу чадно дышащую головню.

Кто горит? И не горю — вхожу в свою
Красную — краснее солнышка — палату,
Из нее, из красной, руку подаю
На земле моей оставленному брату.